Своеобразие языка гоголя. В помощь школьнику

Язык Гоголя, принципы его стилистики, его сатирическая манера оказала неоспоримое влияние на развитие русского литературно-художественного языка с середины 30-х годов. Благодаря гениальности Гоголя, стиль разговорно-бытовой речи был освобожден от "условных стеснений и литературных штампов" , подчеркивает Виноградов.

Необыкновенный, удивительно естественный язык Гоголя, его юмор действовали опьяняющим образом, отмечает Виноградов. На Руси появился абсолютно новый язык, отличающийся своей простотой и меткостью, силой и близостью к натуре; обороты речи, придуманные Гоголем, быстро вошли во всеобщий обиход, продолжает Виноградов. Великий писатель обогатил русский язык новыми фразеологическими оборотами и словами, взявшими начало от имен гоголевских героев.

Виноградов утверждает, что Гоголь свое главное предназначение видел в "сближении языка художественной литературы с живой и меткой разговорной речью народа" .

Одной из характерных черт стиля Гоголя была способность Гоголя умело смешивать русскую и украинскую речь, высокий стиль и жаргон, канцелярский, помещичий, охотничий, лакейский, картежный, мещанский, язык кухонных рабочих и ремесленников, вкрапляя архаизмы и неологизмы в речь, как действующих лиц, так и в авторскую речь.

Виноградов отмечает, что жанр самой ранней прозы Гоголя носит характер стилистики школы Карамзина и отличается высоким, серьезным, патетическим повествовательным стилем. Гоголь, понимая ценность украинского фольклора, очень хотел стать "подлинно народным писателем" и старался вовлечь разнообразную устную народную речь в русскую литературно-художественную повествовательную систему.

Писатель связывал достоверность передаваемой им действительности со степенью владения классовым, сословным, профессиональным стилем языка и диалекта последнего. В результате язык повествования Гоголя приобретает несколько стилистических и языковых плоскостей, становится очень неоднородным. гоголь литература речь

Русская действительность передается посредством соответствующей языковой среды. Вместе с тем выявляются все существующие семантические и экспрессивные оттенки официально-делового языка, которые при ироничном описании несоответствия условной семантики общественно-канцелярского языка с действительной сущностью явлений выступают довольно резко.

Стиль просторечия у Гоголя переплетается с канцелярским и деловым стилем. В. Виноградов находит, что Гоголь стремился ввести в литературный язык просторечие разных слоев общества (мелкого и среднего дворянства, городской интеллигенции и чиновничества) и посредством смешения их с литературно-книжным языком найти новый русский литературный язык.

В качестве делового государственного языка в произведениях Гоголя Виноградов указывает на переплетение канцелярской и разговорно-чиновничьей речи. В "Записках сумасшедшего" и в "Носе" канцелярско-деловой стиль и разговорно-чиновничья речь используются Гоголем гораздо больше, чем другие стили просторечия.

Официальный деловой язык связывает воедино разнообразные диалекты и стили у Гоголя, который одновременно пытается разоблачить и удалить все ненужные лицемерные и фальшивые формы выражения. Порой Гоголь, для показания условности какого-либо понятия, прибегал к ироническому описанию содержания, вкладываемого обществом в то или иное слово. Например: "Словом, они были то, что называется счастливы"; "Более не находилось ничего на сей уединенной или, как у нас выражаются, красивой площади" .

Гоголь считал, что литературно-книжный язык высших классов был болезненно поражен заимствованиями из иностранных, "чужеземных" языков, невозможно найти иностранные слова, которые бы могли описать русскую жизнь с той же точностью, что слова русские; в результате чего некоторые иностранные слова использовались в искаженном смысле, некоторым приписывался иной смысл, в то время как некоторые исконно русские слова безвозвратно исчезали из употребления.

Виноградов указывает на то, что Гоголь тесно связывая светский повествовательный язык с европеизированным русско-французским салонным языком, не только отрицал и пародировал его, но и открыто противопоставлял свой стиль повествования языковым нормам, соответствовавшим салонно-дамскому языку. Кроме того, Гоголь боролся и со смешанным полуфранцузским, полупростонародным русским языком романтизма. Гоголь противопоставляет романтическому стилю стиль реалистический, отражающий реальную действительность более полно и правдоподобно. По мнению Виноградова, Гоголь показывает противостояние между стилем романтического языка и будничностью, которую может описать лишь натуралистический язык. "Образуется смесь торжественно - книжного с разговорным, с просторечным. Сохраняются синтаксические формы прежнего романтического стиля, но фразеология и строй символов, сравнений резко отклоняются от романтической семантики" . Романтический стиль повествования не исчезает целиком и полностью из языка Гоголя, он смешивается с новой семантической системой.

Что касается национально-научного языка - языка, который, по мнению Гоголя, призван быть всеобщим, национально-демократическим, лишенным классовой ограниченности, то писатель, как отмечает Виноградов, был против злоупотребления философского языка. Гоголь видел особенность русского научного языка в его адекватности, точности, краткости и объективности, в отсутствии необходимости приукрашивать его. Гоголь видел значимость и силу русского научного языка в уникальности самой природы русского языка, пишет Виноградов, писатель считал, что подобного русскому не существует языка. Источники русского научного языка Гоголь видел в церковнославянском, крестьянском и языке народной поэзии.

Гоголь стремился включить в свой язык профессиональную речь не только дворянского, но и буржуазного сословия. Придавая огромное значение крестьянскому языку, Гоголь пополняет свой словарный запас, записывая названия, терминологию и фразеологию принадлежностей и частей крестьянского костюма, инвентаря и домашней утвари крестьянской избы, пашенного, прачечного, пчеловодческого, лесоводного и садоводного, ткацкого, рыболовного дела, народной медицины, то есть всего, что связано с крестьянским языком и его диалектами. Язык ремесел и технических специальностей был также интересен писателю, отмечает Виноградов, как и язык дворянского быта, увлечений и развлечений. Охотничий, картежно-игрецкий, военный диалекты и жаргон привлекали пристальное внимание Гоголя.

Особенно пристально наблюдал Гоголь за административным языком, его стилистикой и риторикой, подчеркивает Виноградов .

В устной речи Гоголя интересовали, прежде всего, лексика, фразеология и синтаксис дворянско-крестьянского просторечия, разговорный язык городской интеллигенции и чиновничий язык, указывает Виноградов .

На взгляд В. Виноградова характерен интерес Гоголя к профессиональному языку и говорам торговцев .

Гоголь стремился найти пути реформирования взаимоотношений между современным ему литературным языком и профессиональным языком церкви. Он вводил в литературную речь церковную символику и фразеологию, отмечает Виноградов . Гоголь считал, что введение элементов церковного языка в литературный привнесет жизнь в закостенелый и лживый деловой и чиновничий язык. .

Начиная с конца 20-х гг. появляется ряд журнальных статей и отдельных книг, посвященных вопросам русской, украинской и общеславянской этнографии, и выходят одно за другим издания памятников народного творчества: «Малороссийские песни» М. А. Максимовича (1827—1834), «Запорожская старина» Изм. Ив. Срезневского (1834, 1835, и 1838), трехтомные «Сказания русского народа» И. П. Сахарова (1836—1837) и мн. др. Тогда же подготовляется «Собрание русских песен» Петра Киреевского, изданное позднее.

В русле этого еще только зарождавшегося народоведческого движения Гоголь находит себя как художник, создает и издает свой первый повествовательный цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Гоголь родился и вырос на Украине и до конца жизни считал ее своей микрородиной, а самого себя русским писателем с «хохлацкой» закваской.

Выходец из среды среднепоместного украинского дворянства, он хорошо знал его сельский и городской быт, с юных лет тяготился провинциально-крепостнической «скудостью» и «земностью» этого быта, восхищался народнопоэтическими преданиями «козацкой старины», жившими тогда не только в народе, но и почитаемыми в некоторых «старосветских» дворянских семьях, в том числе и в доме вельможного и высокообразованного дальнего родственника будущего писателя — Д. П. Трощинского, пламенного почитателя и собирателя украинской «старины».

«Вечера» поразили современников своей ни с чем не сравнимой оригинальностью, поэтической свежестью и яркостью. Известен отзыв Пушкина: «...все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой.

Как изумились мы русской книге, которая заставляла нас смеяться, мы, не смеявшиеся со времен Фонвизина!». Упоминание Фонвизина не случайно. Это намек на то, что простодушная веселость «Вечеров» не столь уж простодушна, как это может показаться на первый взгляд.

Белинский, весьма холодно встретивший «Повести Белкина», приветствовал «Вечера», также — и раньше Пушкина — отметив в них сочетание «веселости, поэзии и народности».

«Веселая народность» резко отличала «Вечера» от обычного натуралистического изображения крепостного быта русской и украинской деревни в так называемых «простонародных» повестях того времени, в чем Белинский справедливо видел профанацию идеи народности.

Гоголь счастливо избежал этой опасности и не впал в другую крайность — идеализацию «народных нравов», найдя совершенно новый ракурс их изображения. Его можно назвать зеркальным отражением поэтического, жизнеутверждающего сознания самого народа. «Живое», по выражению Пушкина, «описание племени поющего и пляшущего» буквально соткано из мотивов украинского фольклора, почерпнутых из самых разных его жанров — героико-исторических «дум», лирических и обрядовых песен, сказок, анекдотов, вертепных комедий.

В этом художественная достоверность веселой и поэтичной народности первого повествовательного цикла Гоголя. Но его поэтический мир пронизан скрытой тоской по былой запорожской вольности закрепощенных, как и все «племена» Российской империи, «диканьских козаков», что и образует эпическое начало и идейное единство всех входящих в него повестей.

Романтически яркий по своему национальному колориту поэтический мир «Вечеров» лишен другого обязательного атрибута романтической эпики — исторической, временно́й локальности. Историческое время в каждой повести свое, особое, иногда определенное, а в ряде случаев, например в «Майской ночи», условное. Но благодаря этому национальный характер (по философско-исторической терминологии 30—40-х гг. — «дух») козацкого племени предстает в «Вечерах» со стороны своей идеальной, неизменно прекрасной сущности.

Ее непосредственной действительностью выступает во всех повестях цикла языковое сознание народа. Речевая по преимуществу характеристика персонажей придает сказовому стилю «Вечеров» неведомую до того русской прозе «живописность слога», отмеченную Белинским, и принадлежит к числу перспективнейших новаций Гоголя.

Сказ — средство отграничения речи автора от речи его героев, в «Вечерах» — от народного просторечия, которое становится тем самым одновременно и средством, и предметом художественного изображения. Ничего подобного русская проза до «Вечеров» Гоголя не знала.

Стилистическая норма просторечной стихии «Вечеров» — деревенское простодушие, под маской которого таится бездна «хохлацкого» веселого лукавства и озорства. В сочетании одного с другим и заключен весь комизм «Вечеров», по преимуществу речевой, мотивированный художественной фикцией их «издателя», «пасичника» Рудого Панька, и ряда родственных ему рассказчиков.

Написанное от лица Рудого Панька предисловие к «Вечерам» характеризует их «издателя» как носителя речевой нормы отнюдь не автора, а его рассказчиков и героев. И эта норма остается неизменной во всех повестях цикла, что также подчеркивает постоянство фундаментальных свойств национального характера «диканьских козаков» во всех исторических обстоятельствах.

Так, например, просторечие, а тем самым и духовный облик персонажей«Сорочинской ярмарки» и «Ночи перед Рождеством» ничем не отличаются один от другого, несмотря на то что действие первой повести отнесено к современности, протекает на глазах у автора, а действие второй приурочено к концу XVIII в., ко времени, когда подготовлялся обнародованный в 1775 г. правительственный указ, по которому запорожское войско лишалось всех своих вольностей и привилегий.

В широте охватываемого «Вечерами» исторического времени их лирическое и этнографическое начала сливаются воедино, обретают эпическую масштабность.

«Ночью перед Рождеством» открывается вторая часть «Вечеров», вышедшая в начале 1832 г. И если эпика первой части («Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купала», «Майская ночь») заявляет о себе только историческим подтекстом народной фантазии, устнопоэтических «былей» и «небылиц», то повести второй части в совокупности с заключающей первую часть «Пропавшей грамотой» имеют довольно четко обозначенное историческое пространство — от эпохи борьбы «козацкого народа» против польского господства («Страшная месть») до его крепостнической современности («Иван Федорович Шпонька и его тетушка»).

Так история смыкается с современностью по принципу контраста красоты героического прошлого вольнолюбивого «племени» с безобразием и тусклостью его крепостнического бытия.

Совершенно такая же идейно-художественная связь существует и между повестями второго цикла Гоголя — «Миргород» (1835). Если две из них — «Старосветские помещики» и особенно «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» — стилистически и тематически примыкают к повести о Шпоньке, то две другие — «Вий» и «Тарас Бульба» — стоят в одном ряду с подавляющим большинством повестей «Вечеров», имеют общий с ними яркий поэтический колорит.

Не случайно Гоголь дал «Миргороду» подзаголовок «Продолжение вечеров на хуторе близ Диканьки», подчеркнув тем самым идейно-художественное единство обоих циклов и самого принципа циклизации. Это принцип контраста естественного и противоестественного, прекрасного и безобразного, высокой поэзии и низменной прозы национальной жизни, а вместе с тем и двух ее социальных полюсов — народного и мелкопоместного.

Но как в «Вечерах», так и в «Миргороде» эти социальные полярности прикреплены к различным эпохам национального бытия и соотносятся одна с другой как его прекрасное прошлое и безобразное настоящее, причем настоящее обрисовано в его непосредственной крепостнической «действительности», а прошлое — таким, каким оно запечатлелось в народном сознании, отложилось в национальном «духе» народа и продолжает жить в его преданьях, поверьях, сказаниях, обычаях.

Здесь проявляется важнейшая особенность художественного метода Гоголя — его философский историзм, вальтер-скоттовское начало творчества писателя.

Изображение народных движений и нравов — одна из перспективнейших новаций исторических романов В. Скотта. Но это лишь исторический фон их действия, главный «интерес» которого составляют любовная интрига и связанные с ней судьбы персональных героев повествования, вольных или невольных участников изображаемых исторических событий.

Народность украинских повестей Гоголя уже существенно иная.

Национальная специфика и историческая проекция их козацкого мира выступают формой критического осмысления «скудости» и «земности» современной писателю русской жизни, сознаваемых самим писателем как временное «усыпление» национального духа.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

Гоголь начал свою творческую деятельность как романтик. Однако он обратился к критическому реализму, открыл в нем новую главу. Как ху­дожник-реалист, Гоголь развивался под благородным влиянием Пушкина, но не был простым подражателем родоначальника новой русской литературы. Своеобразие Гоголя было в том, что он первым дал широчайшее изо­бражение уездной помещичье-чиновничьей России и «маленького чело­века», жителя петербургских углов. Гоголь был гениальный сатирик, бичевавший «пошлость пошлого чело­века», предельно обнажавший общественныепротиворечия современной ему русской действительности. Социальная направленность Гоголя сказывается и в композиции его произведений. Завязкой и сюжетным конфликтом в них являются не лю­бовные и семейные обстоятельства, а события общественного значения. При этом сюжет служит лишь поводом для широкого изображения быта и раскрытия характеров-типов. Глубокое проникновение в суть основных общественно-экономических явлений современной ему жизни позволило Гоголю, гениальному худож­нику слова, нарисовать образы огромной обобщающей силы. Целям яркого сатирического изображения героев служит у Гоголя тща­тельный подбор множества подробностей и резкое их преувеличение. Так, например, созданы портреты героев «Мертвых душ». Эти подробности у Гоголя преимущественно бытовые: вещи, одежда, жилье героев. Если в романтических повестях Гоголя даны подчеркнуто живописные пейзажи, придающие произведению определенную приподнятость тона, то в реали­стических его произведениях, особенно в «Мертвых душах», пейзаж яв­ляется одним из средств обрисовки типов, характеристики героев.Тематика, социальная направленность и идейное освещение явлений жизни и характеров людей обусловили своеобразие литературной речи Го­голя. Два мира, изображаемые писателем, - народный коллектив и «существователи» - определили, основные особенности речи писателя: его речь то восторженна, проникнута лиризмом, когда он говорит о народе, о родине (в «Вечерах…», в «Тарасе Бульбе», в лирических отступлениях «Мертвых душ»), то становится близка к живой разговорной (в бытовых картинах и сценах «Вечеров…» или в повествованиях о чиновно-помещичьей России). Своеобразие языка Гоголя заключается в более широком, чем у его пред­шественников и современников, использовании простонародной речи, диалектизмов, украинизмов. Гоголь любил и тонко чувствовал народно-разговорную речь, умело при­менял все оттенки ее для характеристики своих героев и явлений общест­венной жизни. Характер человека, его социальное положение, профессия - все это необычайно отчетливо и точно раскрывается в речи персонажей Гоголя. Сила Гоголя-стилиста - в его юморе. В своих статьях о «Мертвых ду­шах» Белинский показал, что юмор Гоголя «состоит в противоположности идеала жизни с действительностью жизни». Он писал: «Юмор составляет могущественнейшее орудие духа отрицания, разрушающего старое и подготовляющего новое».

Гоголь начал свою творческую деятельность как романтик. Однако он скоро обратился к критическому реализму, открыл в нём новую главу. Как художник-реалист Гоголь развивался под благотворным влиянием Пушкина. Но он не был простым подражателем родоначальника новой русской литературы.

Своеобразие Гоголя было в том, что он первым дал широчайшее изображение уездной помещичье-чиновничьей России и «маленького человека», жителя петербургских углов.

Гоголь был гениальный сатирик, бичевавший «пошлость пошлого человека», предельно обнажавший общественные противоречия современной ему русской действительности.

Эта социальная направленность Гоголя сказывается и в композиции его произведений. Завязкой и сюжетным конфликтом в них являются не любовные и семейные обстоятельства, а события общественного значения. При этом сюжет у Гоголя служит лишь поводом для/широкого изображения быта и раскрытия характеров-типов.

Глубокое проникновение в суть основных общественно-экономических явлений современной ему жизни позволило Гоголю, гениальному художнику слова, нарисовать образы огромной обобщающей силы.

Имена Хлестакова, Манилова, Коробочки, Ноздрёва, Собакевича и других стали нарицательными. Даже второстепенные лица, выведенные Гоголем на страницах его произведений (например, в «Мёртвых душах»): Пелагея, крепостная девочка Коробочки, или Иван Антонович, «кувшинное рыло»,- обладают большой силой обобщения, типичности. Гоголь подчёркивает в характере героя одну-две наиболее существенные его черты. Часто он их гиперболизирует, отчего образ становится ещё более ярким и выпуклым.

Целям яркого, сатирического изображения героев служит у Гоголя тщательный подбор множества подробностей и резкое их преувеличение. Так, например, созданы портреты героев «Мёртвых душ». Эти подробности у Гоголя преимущественно бытовые: вещи, одежда, жильё героя.

Если в романтических повестях Гоголя даны подчёркнуто живописные пейзажи, придающие произведению определённую приподнятость тона, то в реалистических его произведениях, особенно в «Мёртвых душах», пейзаж является одним из средств обрисовки типов, характеристики героев.

Тематика, социальная направленность и идейное освещение явлений жизни и характеров людей обусловили своеобразие литературной речи Гоголя.

Два мира, изображаемые Гоголем,- народный коллектив и «существователи» - определили основные особенности речи писателя: его речь то восторженна, проникнута лиризмом, когда он говорит о народе, о родине (в «Вечерах», в «Тарасе Бульбе», в лирических отступлениях «Мёртвых душ»),то становится близка к живой разговорной (в бытовых картинах и сценах «Вечеров» или когда повествуется о чиновно-помещичьей России).

Своеобразие языка Гоголя заключается в более широком, чем у его предшественников и современников, использовании простонародной речи, диалектизмов, украинизмов. Гоголь любил и тонко чувствовал народно-разговорную речь и умело применял все оттенки её для характеристики своих героев и явлений общественной жизни.

1) периодическое строение фразы, когда много предложений соединено в одно целое («Тарас видел, как смутны стали казацкие ряды и как уныние, неприличное храброму, стало тихо обнимать казацкие головы, но молчал: он хотел дать время всему, чтобы пообвыклись они и к унынию, наведённому прощаньем с товарищами, а между тем в тишине готовился разом и вдруг разбудить их всех, гикнувши по-казацки, чтобы вновь и с большею силою, чем прежде, воротилась бодрость каждому в душу, на что способна одна только славянская порода, широкая могучая порода перед другими, что море перед мелководными реками»);

2) введение лирических диалогов и монологов (таков, например, разговор Левко и Ганны в первой главе «Майской ночи», монологи - обращения к казакам Кошевого, Тараса Бульбы, Бовдюга в «Тарасе Бульбе»);

3) обилие восклицательных и вопросительных предложений (например, в описании украинской ночи в «Майской ночи»);

4) эмоциональные эпитеты, передающие силу авторского воодушевления, рождённого любовью к родной природе (описание дня в «Сорочинской ярмарке») или к народному коллективу («Тарас Бульба»).

Народно-бытовой речью Гоголь пользуется по-разному. В ранних произведениях (в «Вечерах») её носителем является рассказчик. В его уста вкладывает автор и просторечие (бытовые слова и обороты), и такие обращения к слушателям, которые носят фамильярно-добродушный, свойственный данной среде характер: «Ей-богу, уже надоело рассказывать! Да что вы ду

Характер человека, его социальное положение, профессия - всё это необычайно отчётливо и точно раскрывается в речи персонажей Гоголя.

Сила Гоголя-стилиста - в его юморе. Юмор Гоголя - «смех сквозь слезы»-был обусловлен противоречиями российской действительности его времени, в основном - противоречиями между народом и антинародной сущностью дворянского государства. В своих статьях о «Мёртвых душах» Белинский показал, что юмор Гоголя «состоит в противоположности идеала

жизни с действительностью жизни». Он писал: «Юмор составляет могущественнейшее орудие духа отрицания, разрушающего старое и подготовляющего новое».

1. Особенности жанра

Такого рода ситуации произведений определяют, далее, и их жанровое своеобразие.

В ранний период своего творчества Гоголь создал ряд романтических новелл из украинской народной жизни. Таковы, в особенности, "Ночь перед Рождеством", "Майская ночь", "Сорочинская ярмарка". Здесь любовные интриги служат для главных героев (для Вакулы и Оксаны, Левка и Ганны, Грицка и Параси) своего рода испытанием их характеров и переживаний и приводят их, в борьбе с препятствиями, не только к внешней победе над всем тем, что мешало их счастью, но и к внутреннему преодолению ими своих собственных сомнений, несогласий, эгоизма и т. п.

Иначе говоря, сюжетные конфликты в этих произведениях осуществляют развитие характеров главных героев в их столкновениях с социальной средой. Это и является характерной особенностью жанра новеллы, так же как и жанра романа, отличающегося более широкими перспективами развития характеров и отсюда большей подробностью мотивировок.

Затем Гоголь написал "Тараса Бульбу", повесть героическую. В ней воинские действия ряда героев (Тараса, Остапа и других) служат испытанием не для их социально-бытового, но для их национального характера- их моральной стойкости и преданности идеалам национальной борьбы. Тем самым их воинские действия выражали историческое становление всей национальности, всего украинского народа.

В те же и последующие годы Гоголь делал попытки разработать и другие героические сюжеты как в эпическом роде (неясный и противоречивый в своём составе "Гетьман"), так и в драматическом ("Выбритый ус", "Альфред"), но ни один из них не довёл до конца.

Обратившись к критическому изображению своей современности, Гоголь, естественно, обратился к другим жанрам. Современность реакционной николаевской России, особенно с отвлечённой гражданско-моралистической точки зрения, не являла ничего героического. И писатель мог только мечтать о грядущем русском "богатырстве" или, в конце своего творчества, тщетно призывать к "богатырству" русских помещиков и чиновников.

Но Гоголь отказался теперь в основном и от жанра новеллы и романа. Подавляющее большинство его новых, реалистических сюжетов, включая сюда и сюжет "Мёртвых душ", не заключает в своей основе ни новеллистической, ни романической ситуации. Гоголь обратился теперь к другому повествовательному жанру, обладающему своими характерными особенностями.

К сожалению, для обозначения этого жанра нашa наука до сих пор не усвоила никакого определённого названия, и это очень затрудняет рассмотрение гоголевских эпических произведений. Однако одно обстоятельство может здесь прийти нам на помощь. Это то, что произведения подобного же жанра в драматическом роде издавна имеют твёрдо установленное название: комедия. И это позволяет рассуждать по аналогии.

Гоголь рано начал вынашивать драматические замыслы, и все его законченные произведения этого рода были комедиями 1 .

Сюжеты гоголевских комедий поражают активностью и быстротой хода событий, остротой и безраздельным господством интриги. И, однако, это типично комедийные интриги. Они очень быстро и активно развиваются сами, но они не осуществляют при этом развития характеров героев, которые в них действуют. Они только выявляют уже сложившиеся особенности этих характеров. В целеустремлённости своего движения они обнаруживают, наоборот, их социальную инертность - неспособность героев к решительным изменениям своей жизни (Подколёсин), их нравственную закостенелость и нераскаянность (городничий и его приятели), их склонность к самообманам, к принятию желаемого или воображаемого за существующее (чиновники и ревизор) и т. п.

Всё это характерно для комедии вообще. В ней всегда, с помощью тех или иных происшествий и конфликтов, более или менее действенных, разоблачается и оценивается состояние общества в той или иной его части, в той или иной стороне его жизни, состояние, в большинстве случаев подлежащее по объективным своим свойствам идейному отрицанию.

Сопоставление гоголевских комедий с большинством его реалистических повестей 2 приводит к выводу, что и в своих повествовательных произведениях он изображал подобные же ситуации. Ход событий, естественно, здесь обычно развивается медленнее, и повествование часто перемежается описательными характеристиками. Но значение интриги и всего развития действия здесь в основном то же самое, что и в комедии.

Долгая ссора из-за слова "гусак" ничего не изменила в характере самолюбивых соседей-помещиков; наоборот, она обнаружила всю низменность их упрямого и глупого самолюбия и тем самым всю комичность их положения, вытекающих из самой сущности их поместного существования. Любовная интрижка с мещаночкой не выявила никаких перемен во взглядах и умонастроении самодовольного чиновника с Невского проспекта. Наоборот, развязка этой интрижки, при всей своей оскорбительности, показала всю его нравственную ограниченность и инертность, которые можно было и заранее в нём предполагать.

Знакомство помещиков с Чичиковым и их участие в сделке с ним только резче и глубже подчёркивает особенность характера каждого из них, а пьяная болтовня Ноздрёва на бале у губернатора, являющаяся кульминационным моментом в сюжете "Мёртвых душ", ничего не изменяет в состоянии героев; и "просто приятная дама", несмотря на свою явную личную заинтересованность в Чичикове, едет "бунтовать город" в "свою сторону" наравне со своей приятельницей, и т. д.

Все эти сюжеты, как и сюжеты комедий, не показывают характера героев в развитии, но лишь выявляют и юмористически или сатирически отрицают их сложившиеся особенности. Всё это не новеллистические и не романические повести Гоголя. Всё это повести, которые по своему жанровому своеобразию тожественны комедиям. И если та или другая из них могла бы быть переделана на драматический лад для постановки на сцене, она стала бы там комедией, а не драмой, не водевилем, не трагедией. Так "Мёртвые души", драматизированные М. Булгаковым и представленные Московским Художественным театром им. А. М. Горького в 1932 г. на сцене, стали комедией. Это была комедия из русской чиновно-дворянской жизни эпохи упадка крепостнического строя. Их можно было бы, однако, так назвать даже и без переделки для сцены, подобно тому как Бальзак назвал группу своих романов "Человеческой комедией" за ту широкую картину национальной жизни Франции, которая в них всех взятых вместе оказалась нарисованной.

Раскрывая при помощи своих сюжетов состояние общества в тех или других его слоях, с той или другой его стороны, такого рода повести, как и комедии, естественно, по-разному его и оценивают. С этой точки зрения они могут получать различные обозначения. Так, у Гоголя повесть "Старосадские помещики" по исходному замыслу писателя заключает в себе сентиментальное утверждение патриархального характера помещичьей жизни и, несмотря на то, что к нему примешивается вместе с тем и юмористическое отрицание этой жизни, может быть всё же названа повестью идиллической. В "Повести о том, как поссорился..." юмор безраздельно господствует в изображении главных героев; это повесть юмористическая. В петербургских повестях характер смеха меняется вместе с изменением темы. Среди них повесть "Нос" в особенности представляет собой гротескно-сатирическую повесть. Соответствующие различия существуют и в драматургии Гоголя-между юмористической комедией "Женитьба" и сатирической комедией "Ревизор".

Преобладающий интерес Гоголя к комедиям и тожественным им по жанру повестям вытекает, как это ясно в связи со всем сказанным выше, из его миропонимания, из его гражданско-моралистической точки зрения на изображаемую жизнь. В жанровом отношении Гоголь продолжал традиции, намеченные в творчестве Фонвизина, Капниста, Крылова, которые в своих комедиях, сатирических очерках, баснях обнаруживали подобные же тенденции. Но у Гоголя творческий реализм, уже намечавшийся или даже господствовавший у названных писателей, достиг своего расцвета, и не только в типизации жизни, но и в полноте её художественного выражения.

Однако в творчестве Гоголя эти жанровые интересы были только преобладающими, но не исключительными. В петербургских повестях, заключающих в себе урбанистические мотивы и явившихся наиболее новаторскими из всех циклов произведений Гоголя, им были намечены и иные жанровые возможности. Здесь писатель не только сатирически заклеймил столичные бюрократические слои, примыкавшие к правящим реакционным кругам. Здесь он изобразил также и тех, кто были жертвами их холодной бюрократической надменности или их денежных соблазнов, - бедных тружеников столицы, мелких чиновников и художников.

Гоголь показал их попытки защитить своё человеческое достоинство, он показал их в неравной борьбе с трудными обстоятельствами их жизни, в столкновении с начальством, с "обществом", в их неизбежном поражении в этих столкновениях. Всё это привело его к тому, что он в какой-то мере отразил их социальный характер в развитии - в переходе от состояния забитости к неудовлетворённости, отчаянию, протесту. Иначе говоря, он создал здесь ряд новеллистических сюжетов. Сами противоречия столичной жизни, реалистически осознанные писателем, привели его, вопреки предпосылкам его гражданско-моралистического мировоззрения, к созданию бытовой реалистической новеллы. Такова первая сюжетная линия в "Невском проспекте", посвящённая Писка- рёву. Такова же и первая часть "Портрета", если отвлечься от тех фантастических мотивов, которые воплощают там (и довольно неудачно) программные эстетические построения автора. В большей мере это относится к "Запискам сумасшедшего" и в особенности к "Шинели".

Однако Гоголь недостаточно осознал всё-таки все эти новеллистические ситуации и не использовал идейно и творчески те богатейшие возможности, которые могли бы здесь открыться перед ним. Он разрешает эти ситуации реалистически, показывая слабость своих героев и неизбежность их поражения в типических обстоятельствах меркантильно-бюрократического Петербурга. Но он недостаточно развивает мотивы их социального протеста. В "Невском проспекте" и "Записках сумасшедшего" он показывает этот протест в отвлечённо-психологическом плане, не переводя его в бытовые сюжетные отношения или же в отношения идейные. В "Портрете" и "Шинели" он приводит своих героев к протесту незадолго или даже в самый момент их гибели. Но самая разработка бытовых новеллистических сюжетов из жизни демократических низов большого города была огромным творческим открытием писателя, его вкладом в возникавшую художественную культуру русской демократии.

Примечания

1 (Это были комедии в узком, собственном смысле слова, отличающиеся от комедий-водевилей, которые представляют собой, так сказать, сценические новеллы. )

2 (Употребляем название "повесть" в широком смысле, разумея под ним всякое, повествовательное прозаическое произведение более или менее значительного размера, в отличие от малой формы повествовательной прозы - "рассказа" и, с другой стороны, от повествования в стихотворной форме - "поэмы". Среди повестей, при таком понимании, могут быть произведения разных жанров. )