Какие кинофильмы посвящены крепостной актрисе шереметьева жемчуговой. Биографии, истории, факты, фотографии

Графский род Шереметевых — один из самых знатных и богатых в России XVIII века. Шереметевы были известны как государственные деятели, строители храмов, богатые меценаты, помогавшие бедным и больным, поощрявшие развитие национальных архитектуры, искусства, музыки. Их домашний театр считался лучшим частным театром империи, владельцы его не жалели ни денег, ни труда на постановку спектаклей и создание декораций. Шереметевский театр отличался не только профессиональными, образованными и талантливыми актерами и певцами, но и до мелочей просчитанной планировкой зала, роскошными декорациями и прекрасной акустикой. Многие, кто в те времена побывал в Кусково, отмечали, что размах представлений и профессиональность актеров ничуть не уступали самому известному дворцовому театру в Эрмитаже.

Шереметевы считали, что настоящих актеров надо растить, терпеливо обучая их с самого детства. Так, Параша Ковалева (1768— 1803), дочь крепостного кузнеца, попала вместе с другими детьми в графское поместье, когда ей едва исполнилось восемь лет. Ее сразу же отдали на воспитание одинокой княгине Марфе Михайловне Долгорукой. У княгини девочка получила образование, была обучена вокалу, актерскому мастерству, игре на арфе и клавесине, французскому и итальянскому языкам, литературе, грамоте и некоторым наукам. Для подготовки детей к театральной жизни в усадьбу приезжали известные мастера—актеры, певцы и учителя. Все чаще они отмечали прекрасные способности маленькой Параши, пророчили ей большое будущее.

В это же время сын хозяина дома — Петра Борисовича Шереметева — Николай Петрович Шереметев (1751—1809) путешествовал по Европе в целях повышения образования. Набравшись царивших там революционных идей, он сразу же решил изменить жизнь Кусково и организовать ее по-европейским канонам. Первое, за что взялся молодой человек — это за помещения отцовского театра, которые показались ему старыми и слишком тесными.

Именно тогда, наблюдая за ходом строительных работ, Николай Петрович увидел застенчивую десятилетнюю девочку с огромными глазами на бледном личике, а когда познакомился с ней ближе — почувствовал и необычайный талант маленькой крепостной.

В новом театре девочка дебютировала в роли служанки из оперы Гретери «Опыт дружбы». Восхитительным сопрано Параша покорила всех зрителей, не оставив равнодушным и сына хозяина. Николай был настолько доволен дебютом маленькой актрисы, что в следующей опере отдал ей главную роль и ни на миг не сомневался в успехе. Именно тогда на афишах впервые появился театральный псевдоним девочки — Жемчугова. С тех пор самые лучшие роли в шереметьевском театре доставались только юной Параше.

К актерам Шереметевы относились почтительно и с уважением. Их называли по имени и отчеству, граф Шереметев-младший давал своим актерам новые фамилии по названиям драгоценных камней. Легенда гласит, что Жемчуговой Параша была названа в тот день, когда в пруду усадьбы была найдена маленькая жемчужина. Всем актерам и музыкантам театра выплачивалось жалование, им запрещался любой физический труд, они питались тем же, что и хозяева усадьбы, а к заболевшим приглашались лучшие местные доктора. Все это удивляло знатных посетителей Кусково, и долгое время порядки в «странной» семье являлись одной из самых интересных тем на светских вечерах столицы.

Слухи о шереметевском театре расходились по всем поместьям, на каждое представление в Кусково съезжались знатные особы, а не попавшие на спектакль потом долго сокрушались и слушали яркие рассказы посмотревших очередную постановку.

Старый граф решил построить новое здание театра, открытие которого должно было состояться 30 июня 1787 года, в тот день, когда поместье Шереметевых намеревалась посетить сама Екатерина П. Известный театр, а особенно игра и голос молодой актрисы Прасковьи Жемчуговой, настолько поразили царицу, что та решила преподнести девушке бриллиантовый перстень. Отныне юная крепостная Параша стала одной из самых известных актрис в России.

30 октября 1788 года умер Петр Борисович Шереметев. Все поместья с крепостными в двести тысяч душ достались его сыну — Николаю Петровичу. Тот после смерти отца забыл о театре, пил и бесчинствовал, пытаясь отвлечься от горя. Лишь Параша смогла утешить молодого графа и сочувствием и бесконечной добротой вывела его из загула. После этого Николай Петрович уже по-другому смотрел на девушку: в его сердце зародилось огромное, сильное чувство. Жемчугова же стала в театре вторым человеком, актеры теперь обращались к ней не иначе, как Прасковья Ивановна.

Вскоре влюбленные и вся труппа театра перебрались в новое имение графа — Останкино. Внезапно у Параши открылся туберкулез, и врачи навсегда запретили ей петь. Нежная забота графа, его терпение и любовь помогли женщине пережить это горе, а 15 декабря 1798 года граф Шереметев дал вольную своей самой любимой крепостной актрисе. Этот смелый шаг вызвал недоумение и пересуды в знатных кругах, но граф не обращал внимание на наговоры. Он решил венчаться с любимой. Утром 6 ноября 1801 года в церкви св. Симеона Столпника, которая сейчас расположена в Москве на Новом Арбате, состоялось скандальное бракосочетание. Таинство совершалось в строжайшем секрете, на него были приглашены только четверо самых близких и верных друзей молодой пары.

Два года длился этот брак в уважении, взаимопонимании и любви. Здоровье Параши ухудшалось с каждым днем. 3 февраля 1803 года Прасковья Ивановна родила сына. Роды были тяжелыми и мучительными, а ослабленный чахоткой организм не давал женщине даже подняться с кровати. Смертельно больная, она умоляла показать ребёнка, но его сразу же отнесли от матери из опасения, что младенец заразится и умрет. Около месяца угасала графиня. В бреду она умоляла, чтобы ей позволили услышать голос младенца, и когда его подносили к дверям спальни, Параша успокаивалась и забывалась тяжким сном.

Понимая, что кончина жены неизбежна, Николай Петрович решился открыть свою тайну и рассказать о браке с бывшей крепостной. Он обратился с письмом к императору Александру I, где умолял простить его и признать новорожденного наследником семьи Шереметевых. Император дал на это свое высочайшее согласие.

Любимая жена графа Шереметева скончалась в петербургском Фонтанном доме 23 февраля 1803 года, на двадцатый день от рождения ее сына. Ей было всего тридцать четыре года. Из знати на похороны никто не пришел — господа не пожелали признать покойную крепостную графиней. В последний путь Парашу провожали актеры, музыканты театра, слуги поместья, крепостные и поседевший от горя мужчина с младенцем на руках.

Ныне Прасковья Ивановна Жемчугова-Шереметева покоится в Александро-Невской лавре в фамильном склепе графов Шереметевых.

Все свои личные средства и драгоценности она завещала осиротевшим детям и бедным невестам на покупку приданого. Николай Петрович строго следил за выполнением завещания и сам до конца жизни постоянно помогал калекам и обездоленным. В своем московском дворце он основал знаменитую Шереметевскую больницу, которая в настоящее время больше известна, как Институт скорой помощи им. Склифосовского. Николай Петрович Шереметев скончался через шесть лет после супруги.

В «Завещательном письме» сыну граф написал о Прасковье Ивановне: «...Я питал к ней чувствования самые нежные... наблюдая украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества... заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою...»

Многие биографы этой женщины сокрушаются по поводу несчастной судьбы бедной крепостной актрисы, сочувствуют её подневольному положению, делают её едва ли не символом страдальческой участи художника на Руси, забывая почему то при этом, что Параша Жемчугова имела в своей жизни все - любимое дело, в котором была вознесена на пьедестал славы, любимого человека, который души в ней не чаял, и наконец - богатство и неограниченную власть над всеми, кто находился в неволе у её мужа. Жемчугова, безусловно, была талантлива, но сколько их прекрасных, гениальных русских актрис канули в Лету только потому, что в отличие от удачливой Параши не смогли обрести всесильного покровителя. Так что, если и считать Жемчугову символом, то скорее, почти чудесным - как может повезти женщине, от рождения имеющей только неплохие природные данные.

Фамилия Шереметевых принадлежала к числу самых богатых и знатных семей России. Её отпрыски сорили деньгами, роскошествовали и привыкли ни в чём себе не отказывать. Так что, когда дворянская среда после петровской эпохи заболела театроманией, граф Шереметев Пётр Борисович отдался новому увлечению с размахом хорошо обеспеченного человека.

Поначалу в доме графа устраивались любительские спектакли, в которых не стеснялись представлять роли самые знатные вельможи екатерининского двора. Так, посетившую Шереметева императрицу «угостили» постановкой с участием самого Петра Борисовича и его юного сына Николая. Вероятно, уже тогда молодой граф «заболел» театром.

Средств для оформления спектаклей не жалели. Представления своей роскошью не уступали дворцовым. Участники и особенно участницы их демонстрировали со сцены свои лучшие фамильные драгоценности. Как сообщали «Санкт Петербургские ведомости», во время одного из спектаклей у Шереметевых на четырех великосветских любительницах «одних бриллиантов было на два миллиона рублей».

Постепенно лёгкое увлечение Мельпоменой переросло у Шереметьева в подлинную страсть, и он занялся устройством домашнего театра в своём подмосковном имении Кусково. Но серьёзное дело требовало профессионального подхода, и прежде всего необходимы были настоящие, занимающиеся сценой не время от времени, а постоянно, актёры. Благо, Шереметев имел в собственности около тысячи крепостных душ. Им то и предстояло решить проблему графского театра.

Восьми лет отроду была взята в барский дом Параша Ковалёва, живая востроглазая девочка с утончёнными не крестьянскими манерами.

Трудно сказать, по каким параметрам отбирали кандидатов для обучения актёрству, но Парашу почему то сразу выделили и отдали на воспитание одинокой, скучавшей княгине Марфе Михайловне Долгорукой. Сытая барская жизнь после безрадостного раннего детства показалась Параше чуть ли не сказкой. Граф любил устраивать в великолепном кусковском парке, что называется, народные гуляния. Московская публика в назначенные дни валом валила в имение гостеприимного «креза старшего» — так называли в аристократических гостиных Петра Борисовича Шереметева.

В такие дни дворовых тоже звали в парк. Девушек и молодух обряжали в шёлковые русские сарафаны. Молодым мужикам и парням выдавали разноцветные кафтаны и персидские кушаки. Когда же господа и гости выходили после обеда на балкон — холопы должны были петь и плясать, дуть в рожки и играть на балалайках и деревянных ложках. Параше же разрешалось беззаботно бегать среди веселящихся и играть в пятнашки.

Пышные гуляния, роскошь обстановки не могли не впечатлять, не поражать воображение. Девочка с восторгом и завистью наблюдала за крепостными актрисами, мечтая о том дне, когда она в нарядном платье так же выйдет на сцену и будет петь арии. Надо сказать, что Параша получила в доме княгини Долгорукой прекрасное образование — она много читала, обучилась французскому, музицировала и овладела правилами этикета. Теперь её уже мало что связывало с бедным родительским домом, где «воевал» пьяница отец.

Пока Параша подрастала и становилась настоящей барынькой, младший Шереметев набирался уму разуму за границами. То, что он увидел во Франции, Голландии, посещение изысканных аристократических салонов, знакомство с трудами Монтескьё, Дидро, Руссо необычайно повлияло на мировоззрение молодого графа. Стоит только упомянуть, что его библиотека насчитывала более шестнадцати тысяч томов, причём значительную часть составляли книги о театре и музыке.

Четыре года, проведённые в путешествии, не прошли даром для Николая. Вернувшись домой и получив должность директора Московского банка, граф внимательно приглядывался к порядкам в Кусково. Театральные забавы отца показались молодому Шереметеву наивными, отставшими от времени. Он лично принялся за дело. Особенно много надежд возлагал Шереметев на «определённых к театру» детей, в них он видел будущее своей затеи.

Худенькая, с большими, немного испуганными глазами Параша Ковалёва вызвала у Николая восторг, смешанный с удивлением, «прекрасным даром органа». Её голос пленял необычайной глубиной и оригинальностью. Почувствовав в девочке сильное дарование, граф стал уделять ей все большее внимание: беседовал, играл на клавикордах, заставляя Парашу петь. Ему не терпелось скорее увидеть её на сцене, и потому он, не посмотрев на возраст, вскоре назначил одиннадцатилетнюю актрису на небольшую роль служанки Губерт в опере Гретри «Опыт дружбы».

22 июня 1779 года был, наверное, самым трудным днём в жизни Параши Ковалёвой. Она волновалась чрезмерно, выходя на сцену, но её благосклонно приняла публика, правда, не придав особенного значения появлению на сцене милого, обаятельного ребёнка. Зато граф Николай Петрович, по всей вероятности, был очень доволен дебютом Параши, потому что вскоре в опере итальянского композитора Саккини «Колония, или Новое селение» Шереметев поручил ей главную роль. Трудно себе сейчас представить, как двенадцатилетняя девочка справилась с ролью любящей и страдающей героини, но театральные хроники того времени говорят, что дебюту молодой актрисы сопутствовал огромный успех. Следует упомянуть, что именно тогда Параша впервые появилась в афише под новой фамилией Жемчугова. Шереметев решил заменить «мужицкие» фамилии своих актрис новыми, более благозвучными, по названиям драгоценных камней. Так появились на русской сцене Яхонтовы, Изумрудовы, Бирюзовы.

Настоящая жизнь крепостной актрисы началась с переселения Параши из ставшего уже родным дома княгини Долгорукой в специальный флигель, куда поселяли всех лицедеев шереметевского театра. Здесь ей назначили «верховую дачу», то есть питание с барского стола. День был расписан по часам и в основном заполнен репетициями и занятиями актёрским мастерством. Молодой граф явно предпочитал новую приму всем другим артисткам, и лучшие роли доставались ей, Параше Ковалёвой. Однако никаких интимных отношений между юной актрисой и Шереметевым не замечалось. Его фавориткой долгое время была Анна Изумрудова.

Слухи о прекрасной игре Жемчуговой быстро распространялись среди любителей театра. Многие сокрушались, что не попали на то или иное представление. Молодой граф гордился своим детищем и вскоре решил строить новое здание театра.

Открытие его было приурочено к посещению подмосковного имения Шереметевых Екатериной II. 30 июня 1787 года императрица прибыла в Кусково. В программе увеселений центральное место отводилось театру. Екатерине II демонстрировалась лучшая постановка шереметевского театра — опера Гретри «Браки самнитян». Глубина новой, двадцатичетырехметровой сцены дала возможность широко развернуть эффектные массовые картины. Выписанные из Парижа театральные машины позволяли производить быстрые, почти бесшумные перемены. Все в новом театре выглядело не хуже, а может быть, даже и лучше, чем на придворной сцене Эрмитажа. Однако главное впечатление на великодержавную зрительницу произвела порывистая вдохновенная игра Параши Жемчуговой. Екатерина II пожаловала актрисе бриллиантовый перстень.

30 октября 1788 года умер старый граф Пётр Борисович Шереметев. Все его несметные богатства и более двухсот тысяч крестьян Перешли к сыну. На несколько месяцев Николай Петрович ударился в беспробудное пьянство и развлечения. Театр был заброшен, актёры томились неизвестностью своей судьбы и с тревогой наблюдали за вакханалиями барина. И нашёлся только один человек, который смог остановить графа. Это была Жемчугова. Вероятно, несмотря на свой нежный возраст, несмотря на многочисленных любовниц Шереметева, именно Параша имела неограниченное влияние на графа. Она почувствовала это не сразу, но когда тридцатисемилетний, сильный мужчина посмотрел впервые с детским преклонением и восторгом на свою крепостную, когда Параша увидела в его глазах одержимость любовным чувством, она поняла — судьба её определена навсегда.

Театр ожил. Хозяином его по прежнему оставался Шереметев, но теперь ещё появилась и хозяйка — Прасковья Ивановна, как стали называть Парашу актёры и музыканты. Для Жемчуговой граф выстроил новый дом, значительно реконструировал театр. Казалось, жизнь нашей героини превратилась в рай. Однако радовала Парашу по прежнему только работа. Впечатлительная, нервная, она не умела почивать на лаврах, её угнетало нестабильное, зависимое существование при графе. Любимый души не чаял в своей Параше, не отходил от неё ни на шаг, но слухи о странной привязанности графа распространились уже далеко за пределы кусковской усадьбы. Родные, близкие да и просто знакомые Шереметевых судачили и рядили на все голоса. Параше эти голоса грозили мщением и ненавистью. Она боялась за себя, но ещё больше её сердце сжималось от страха за своего ненареченного мужа.

Для Шереметева и его возлюбленной «Кусково стало злобным». Убегая от пересудов и молвы, граф приказывает приготовить для их уютного гнёздышка имение в Останкино. Весной 1795 года Прасковья Ивановна с Николаем Петровичем, а вместе с ними и весь штат актёров, актрис, музыкантов, служителей сцены перебираются в новую усадьбу. Должно быть, эти дни были самыми счастливыми в жизни Жемчуговой. Ничто в Останкино не напоминало о подневольном положении крепостной актрисы, здесь она чувствовала себя полной хозяйкой, даже театр был построен специально для неё, Параши Жемчуговой. С большим успехом на новой сцене прошла героическая опера «Взятие Измаила», где вновь блистала несравненная Параша.

Однако счастье никогда не бывает долгим. Вскоре актриса тяжело заболела, у неё открылся туберкулёз. Она навсегда потеряла возможность петь и только самоотверженная забота графа помогла ей подняться на ноги. 15 декабря 1798 года, на фоне смертельной опасности, нависшей над жизнью любимой женщины, граф, наконец, решился дать вольную своей крепостной актрисе. Это событие вызвало новую волну толков. Вольную получила и вся семья Ковалёвых.

Много раз на шереметевской сцене шли сентиментальные пьесы, в которых простые крестьянки неожиданно оказывались дворянками и тем самым обретали права людей благородного происхождения. Граф мучительно обдумывал способы превращения своей «преступной» связи во вполне законную, и сочинённый им «спектакль» оказался последним в шереметевском театре. За большие деньги стряпчий подобрал из архивов необходимые факты, будто ведёт свой род Параша Ковалёва из древней дворянской польской фамилии Ковалевских и будто предок её Якуб оказался в 1667 году в русском плену и будто его потомки нашли пристанище в доме Шереметевых.

6 ноября 1801 года граф вступил в брак с Прасковьей Ивановной Ковалёвой, однако венчание проходило в строжайшей тайне. Решиться на огласку Шереметев не посмел.

Сына Параша рожала уже смертельно больная. 3 февраля 1803 года, когда ребёнок появился на свет, его немедленно унесли от матери: боялись, что младенец заразится от больной. Бедная женщина ещё двадцать дней провела в мучительном бреду, просила, чтобы ей показали сына. Подруги подносили его к дверям спальни, она немного успокаивалась. В предчувствии кончины жены Николай Петрович занялся судьбой сына. Скрывать брак дальше было бессмысленным, и граф обратился со слёзным письмом к государю Александру с просьбой признать законность прав своего наследника.

В ночь на 23 февраля Параша Жемчугова умерла. Похороны её отличались пышностью и… полным отсутствием знатных господ. Аристократический мир и после смерти не признал простолюдинку.

В память о покойной Николай Петрович, преданно любивший свою жену, построил в Москве на Сухаревой площади «странноприимный дом». В уставе его говорилось о том, что дом должен «дать бесприютным ночлег, голодным обед и ста бедным невестам приданое». Ныне в этом здании находится знаменитый Институт скорой помощи имени Склифосовского. Поистине, неисповедимы пути господни…

1797 г. Обочины Крестовской дороги, ведущей к Останкино, освещают горящие бочки с просмолённым горохом. Император Павел I едет в новую усадьбу своего друга, графа Николая Шереметева , чтобы насладиться пьесой «Браки Самнитян», где блистала Прасковья Жемчугова . Граф выбрал пьесу неслучайно. Один раз «Браки» уже принесли любимой Пашеньке благосклонность царствующей особы. Тогда спектакль посетила Екатерина Великая . Была поражена сопрано девятнадцатилетней Прасковьи и подарила ей бриллиантовый перстень с собственной руки. Но сейчас, 10 лет спустя, всё намного серьёзнее. Цена вопроса — не побрякушки, а жизнь. И даже две. Граф надеялся, что император проявит монаршую милость и разрешит ему венчаться.

Деревенская Золушка

Впервые они встретились, когда Прасковье было 8 лет. Разумеется, молодой граф не обратил внимания на крепостную девочку, которую взяли в усадьбу Кусково, чтобы позабавить её пением престарелую княгиню Марфу Долгорукую , состоявшую у Шереметевых в благородных приживалках. За какие именно заслуги маленькая Прасковья удостоилась попасть из ярославской избы, из семьи, где пьяный отец-кузнец чуть ли не ежедневно устраивал скандалы, сразу в роскошный дом — неизвестно. Скорее всего, из прихоти — так подбирают на улице щенков. Прасковья к 12 годам уже знала французский и итальянский, музицировала на клавикордах и знала правила тогдашнего этикета. Но по-прежнему оставалась крепостной. И после смерти благодетельницы, Марфы Долгорукой, судьба девочки оказалась бы незавидной, точь-в-точь как у тех щенков, которых, наигравшись, вышвыривают на улицу. Отдали бы замуж в деревню за крепостного мужика, который «учил» бы «барыню» вожжами или кулаками. Но…

В дело вмешался случай, который развернул судьбу Прасковьи в сторону классического варианта Золушки. Правда, появился не принц, а всего лишь граф, Шереметев-младший. Николай Петрович долго путешествовал по Европе, где интересовался театром и музыкой, — по слухам, встречался с Моцартом и даже оказал ему финансовую помощь. Вернувшись домой, решил взяться за театр отца всерьёз и вывести его на европейский уровень. И заменил «мужицкие» фамилии актёров типа Ковалёвой или Шлыковой на Изумрудовых , Яхонтовых и Жемчуговых . А основную ставку сделал на последнюю — большеглазую некрасивую девочку, которая своим голосом вызвала в душе матёрого театрала восторг.

Неизвестно, когда именно граф без памяти влюбился в свою актрису. Скорее всего, когда Прасковье было 15 или 16 лет. Именно тогда Николай признался в одном из писем: «Не женюсь ни на ком, кроме неё». Открыто заявить о таком намерении в «просвещённом галантном веке» — уму непостижимо. Наследник крупнейшего состояния (одних крепостных насчитывалось 200 тыс. душ), самый завидный жених Москвы, по которому сохли аристократические красотки, вдруг собирается жениться на девке-мужичке, лапотнице, деревенской дуре — фу, какой моветон! Родственники пытались объявить его сумасшедшим. Остальные прекратили с ним почти всякое общение. Привыкший блистать в обществе, граф в глазах своей ровни оказался персоной нон-грата. На нервной почве Николай переболел горячкой, но намерения своего не оставил.

Тайное венчание

Жизнь в Кусково стала невыносимой. Граф опасался, что Пашеньку могут отравить, — накал в московском обществе был весьма велик, а аффектированные аристократки могли пойти и на душегубство. Николай решил выстроить новую усадьбу, а в ней — театр, специально для Пашеньки. Император Павел I оценил талант Прасковьи, но разрешения на брак с простолюдинкой не дал. Тогда Николай, заплатив стряпчему баснословные деньги, поручил выправить Прасковье фальшивые документы — якобы она потомок польского шляхтича Якуба Ковалевского, взятого русскими в плен ещё в 1667 г.

От переживаний у Прасковьи открылся туберкулёз. Пашенька теряет голос — то единственное, за что граф некогда её и полюбил. Николаю ещё не поздно одуматься — бросить чахоточную безголосую девку и вернуться в привычный мир. Но Николай не предал свою любовь. Более того — подписал вольную не только Пашеньке, но и всей её семье Ковалёвых, а в придачу подарил 50 тыс. руб. (гигантская сумма: крепостной стоил 200 руб.). Подоспели и «шляхетские» документы. Но напряжённая жизнь подорвала силы графа. Он слёг и, находясь при смерти, молил Бога оставить ему жизнь хотя бы ради любимой. Они ещё не были венчаны, и Николай слишком хорошо представлял себе, что случится с Пашенькой после его смерти. Едва встав на ноги, решился. На царский трон к тому времени взошёл Александр I , и графу надлежало спросить разрешения на брак у нового императора. Но любовь сильнее верноподданических чувств. Николай, не дожидаясь царского вердикта, тайно венчался с Прасковьей в московском храме Симеона Столпника.

Смертельно больная, Прасковья всё-таки подарила любимому сына. Родив младенца, названного Дмитрием , она через три недели умерла. Всё это время женщина находилась в бреду. Ей чудилось, что венчание признано недействительным и сын попадёт в категорию незаконнорождённых. А их, как правило, отнимали у матери и отдавали в глухие деревни, обрекая на смерть. Граф находился у постели своей любимой до самого последнего момента, уверяя, что с сыном не случится ничего плохого. И слово сдержал. Пережив жену на 6 лет, Николай добился у императора признания Дмитрия законным наследником и передал ему фамильный девиз: «Бог сохраняет всё». Но единственную любовь своей жизни Николай Петрович Шереметев сумел сохранить сам.

С портрета смотрит красивая, властная женщина. Взгляд пристальный, вдумчивый, строгий. Чувствуется в нем та «твердость воли и сила натуры», о которой давно писал поклонник ее таланта. Молодая хозяйка дворца. Невольно ощущаешь себя в гостях у нее в этом театральном замке Останкино. Сегодня исполняется 240 лет со дня рождения великой русской актрисы, графини Прасковьи Шереметевой

В 1743 году в Москве состоялась громкая свадьба. Граф Петр Борисович Шереметев, сын первого русского графа и героя Полтавской битвы, венчался с одной из богатейших невест России, княгиней Марией Черкасской, дочерью канцлера, в свое время уговорившего императрицу Анну Иоанновну отказаться от кондиций, ограничивавших ее самодержавную власть. Шереметевы сами были людьми богатыми – по преданию, даже фамилию они унаследовали от своего предка Андрея Беззубцева, который любил жить на широкую ногу, за что и получил прозвище Шереметя – «ширь иметя». Петр Борисович был владельцем колоссального состояния, а теперь ему в приданое перешли громадные владения Черкасских, в том числе Марьина роща, земли близ Троицкого тракта на Сухаревке («Черкасские огороды») и Останкино, когда-то подаренное Иваном Грозным своей жене Анне Колтовской, а затем пожалованное Черкасским первым Романовым. А еще в приданое к Шереметеву перешли крепостные Черкасских, крестьяне Ковалевы – родители Прасковьи.

Отец ее Иван Степанович был очень искусный кузнец, «коваль»: от туберкулеза позвоночника у него вырос горб, но мастером он был замечательным, лучшим в округе. Прасковья унаследовала от отца и фамилию Ковалева, и свое первое сценическое прозвище Горбунова, и туберкулез, рано унесший ее в могилу. Говорят, горбун пьянствовал, куролесил, но Прасковья обожала отца, и до смерти хранила его портрет у себя на столике.

Она родилась 20 (31) июля 1768 года в деревне Березино Ярославской губернии. Ее ожидала обычная участь для девиц ее сословия. Могла улыбнуться любовная интрижка с барином, а пределом мечтаний был брак по любви с каким-нибудь крестьянским парнем. Но судьба решила иначе: у девочки открылось редкое дарование - необыкновенный, завораживающий голос, и вскоре она предстала перед барином Петром Борисовичем. После свадьбы тот пожелал жить в своем родовом Кусково, где задумал устроить великолепный крепостной театр, дабы затмить им остальных вельмож – тогда в самом разгаре была мода на такие театры. Обязанность служить в них актерами была такой же крепостной повинностью, но все-таки самой лучшей. Французский архитектор Шарль де Вальи построил в кусковском парке театр в итальянском стиле, но, к сожалению, это здание, где Прасковья впервые ступила на сцену, не сохранилось.

Девочку, которой едва исполнилось 6 лет, взяли в усадьбу и стали обучать сценическому мастерству, танцам, музыке, игре на арфе и клавесине, иностранным языкам. Она мечтала о том дне, когда сама выйдет на сцену, и тоже будет петь на глазах «у благородных». Сцена грезилась ей высшим счастьем. И когда в 1774 году из Европы вернулся молодой граф Николай Петровчи Шереметев, он, впервые увидев Прасковью, был потрясен ее голосом. «Если бы ангел сошел с небес, если гром и молния ударили разом, я был бы менее поражен», - писал он в одном из писем. Ей было тогда всего шесть лет, ему – 22 года.

По легенде, они встретились в поле, когда молодой граф возвращался с охоты, а Параша гнала коров. Легенда гласит, что однажды граф возвращался домой с охоты и увидел молодую крестьянку, гнавшую стадо коров. Влюбившись в первого взгляда, он будто бы молвил девушке: «Не пара тебе крестьянин». На самом деле их встреча произошла иначе, и о любви с первого взгляда речь идти не могла. Угадав в девочке гениальный дар, почувствовав в ней приму фамильного театра, Шереметев-младший загорелся желанием поскорее вывести ее на сцену и дать лучшие роли. И вот ее мечта сбылась. 22 июня 1779 года, когда Прасковье было всего 11 лет, она дебютировала в маленькой роли служанки в опере Гретри «Опыт дружбы» под сценическим псевдонимом Горбунова.

А на следующий год она впервые вышла на сцену Жемчуговой – граф придумал сменить неблагозвучные крестьянские фамилии своих актрис на псевдонимы, образованные от имен драгоценных камней – Жемчугова, Бирюзова, Гранатова. По преданию, юную актрису будущий супруг нарек Жемчуговой за нежный, жемчужный голос, а как потом утверждала молва - за сказочный, громадный жемчуг, подаренный ей императором Павлом I, другом детства Шереметева-младшего.

Молодой граф все более интересовался своей необыкновенной актрисой. Хрупкая, болезненная, застенчивая, с глубоким, острым взглядом больших и ясных глаз, она отличалась утонченными манерами, не присущими ее сословию. Скоро Прасковья обратила на себя внимание графа и как женщина – тогда он наметил ее в будущие фаворитки. А в 1787 году настал триумф –19- летняя Прасковья выступила в своей знаменитой роли в опере «Самнитские браки», где играла влюбленную. Сама императрица Екатерина II пришла в восхищение от ее мастерства и пожаловала крепостной актрисе бриллиантовый перстень со своей руки. Так она стала примой шереметевского театра – и фавориткой графа. Быть бы все по обычному для таких историй сценарию, как вдруг все вышло иначе.

В 1788 году умер старый Шереметев. Убитый горем наследник пустился во все тяжкие и горько запил, забросив все дела. И тут Прасковья проявила себя с совсем неожиданной стороны. Она не только взяла в свои руки все дела по театру – она единственная сумела вытащить графа из запоя, заставила вернуться к жизни и с тех пор заимела на него сильнейшее влияние. Почувствовав в юной избраннице настоящую опору – одно из бесценных качеств любви, он с тех пор боготворил ее и на правах хозяина зажил с Прасковьей в Кусково в уединенном домике.

Иногда граф делился с ней страхами, что ему придется жениться на равной. Она не упрекала его, только молилась и плакала, оставшись одна. А он имел возможность оценить душевные качества избранницы, и вспоминал позднее, что нашел в ней «украшенный добродетелью разум, искренность и человеколюбие, постоянство и верность, и усерднейшее богопочитание», признаваясь, что эти душевные качества пленили его больше, чем ее красота. По легенде, однажды Шереметев заметил, что его любовь подозрительно часто стала исчезать из дома по утрам, и он решил ее выследить. Оказалось, Прасковья тайком бегала на Сухаревку, где толпились нищие, чтобы подать им милостыню. И тогда граф, уступая просьбе своей подруги, решил построить на Сухаревке Странноприимный дом. Действительно в самом начале их романа она попросила графа устроить в Москве больницу для бедняков, странников, нищих, не имеющих денег на лечение, и он отдал под богоугодное заведение свои Черкасские огороды. 28 июня 1792 году в день рождения графа был заложен Странноприимный дом (ныне это НИИ скорой помощи им. Склифосовского). Так появлению этого крупнейшего госпиталя, в котором спасена не одна тысяча человеческих жизней, Москва обязана крепостной актрисе Прасковье Жемчуговой. Потом, даже став графиней, она никогда не забывала того, что помнила с детства.

Ради нее граф оставил все помыслы о пышной женитьбе на великосветской особе, а ведь миллионы знатных, богатых невест мечтали о партии с ним. «Она заставила меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою» - писал Шереметев сыну. И поползли по Москве отвратительные сплетни, Свет скорее простил бы аристократу распутство, чем подобную любовь. От волнений и без того слабая здоровьем Прасковья стала чахнуть. Самым обидным было то, что распускали сплетни и плели интриги те самые князья да бароны, что восторженно аплодировали крепостной актрисе на сцене. Не отставали и дворовые. Однажды на прогулке ее окружили дети и завопили: «Где здесь живет кузнечиха, где здесь кузница, и есть ли дети у кузнеца?!» Тогда граф решился защитить любимую женщину и задумал построить в Останкино дворец, куда можно было бы увезти даму сердца из «злобного Кускова». Это тоже легенда - Останкино создавалось как увеселительная усадьба и для жизни предназначено не было, но доля истины в ней есть, ибо граф задумал построить дворец-театр, где примой и хозяйкой была бы его Прасковья.

Граф построил этот «русский Версаль», ставший его прощальным подарком актрисе - здесь в 1797 году она в последний раз вышла на сцену. Деревянный дворец бледно-розового цвета - «цвет нимфы во время зари» или «аполлонов цвет» в тон восхода солнца, с лучшими гримерными и сценическими «машинериями» грома, дождя и ветра. Останкино открывали 22 июля 1795 года оперой «Взятие Измаила», на которую были приглашены ветераны - участники штурма крепости. Прасковья исполнила главную роль турчанки Зельмиры, которая полюбила русского:

Все в свете позабыть хочу я для тебя. Любовник, друг, и муж, и просветлитель мой, Жизнь новую приму, соединясь с тобой.

Все замечали сходство Прасковьи с ее героинями. В сценический образ она вносила свою личную трагедию и покоряла искренностью исполнения роли – будто сама жила жизнью своей героини. Ей особенно удавались роли сильных женщин, страдающих от невозможной любви, но она могла исполнять и мужские роли, мгновенно перевоплощаясь, и появляясь на сцене то мальчиком-пажом, то прекрасной инфантой.

В декабре 1796 года влюбленные воспрянули духом: на престол взошел Павел I. Они так надеялись, что друг детства даст графу разрешение на неравный брак. И вот пришла монаршая милость – Павел I соблаговолил посетить Останкино. Все, от светлейших князей до холопов, гадали – позволит ли государь графу Шереметеву жениться на крепостной? Павел пожаловал в Останкино весной 1797 года. Встречу ему уготовили удивительную и немного театральную. На пути от Крестовской (Рижской) заставы до Останкино устроили иллюминацию из смоляных бочек. А в густой роще, через которую лежала дорога во дворец, подпилили деревья, поставили у каждого дерева часового, и при приближении царского поезда они аккуратно падали один за другим, по мановению руки образуя дорогу-просеку. Император был очень доволен, но не остался ни на обед, ни на спектакль. Он вихрем промчался по дворцу и через 40 минут уехал, назначив Шереметева на должность обер-гофмаршала, но в память о том посещении в Останкинском дворце появилась Пунцовая гостиная, отделанная по аналогии с Петровским залом Зимнего дворца – зал с парадным портретом Павла I работы Н.Аргунова.

Царская милость заставила приумолкнуть злые языки, ведь он посетил дом графа, зная о его незаконной связи, и этим дал свое молчаливое согласие. Шереметев не стал просить у него разрешения на официальный брак, хорошо зная взбалмошный характер друга, и уехал с возлюбленной в Петербург, в свой Фонтанный дом. Он стал одним из последних, видевших Павла накануне его смерти – по преданию, он даже ужинал с ним в тот трагический вечер в Михайловском замке. Не решился граф просить позволения и у нового либерального императора Александра I.

Из-за сырого петербургского климата у Прасковьи так обострилась чахотка, что она стала терять голос и больше не могла ни петь, ни играть. Граф, видя трагедию любимого человека, и понимая, что она не выйдет на сцену, закрыл свой театр, по просьбе примы назначив актрисам приданое. И, наконец, решился на обман. Он заказал знакомому приготовить документы, якобы свидетельствующие о происхождении Прасковьи из рода польских дворян Ковалевских: будто ее предок Якуб в конце XVII века попал к русским в плен и стал крепостным Шереметевых. Затем, в декабре 1798 года граф дал вольную Прасковье и ее семье. Слухи поползли еще сильнее. Как вдруг, по преданию, на стороне отчаявшегося Шереметева оказался сам митрополит Платон, уважавший его за учреждение Странноприимного дома – и дал благословение на их законный брак.

Готовясь к свадьбе в Москве – подальше от столичного света, граф купил уютное зимнее гнездышко на Воздвиженке. Оттого нынешний Романов переулок прежде назывался Шереметевым. И угловой дом с колоннадой, по преданию, построенный Василием Баженовым помнит Прасковью Жемчугову. Тайное венчание состоялось 6 ноября 1801 года в храме Симеона Столпника на Поварской, поблизости от их нового дома. Венчал чету духовник графа, протоиерей Федор Малиновский, тот самый, что провожал в последний путь Льва Александровича Пушкина, деда поэта. Сын священника, известный историк Александр Малиновский был свидетелем жениха, а свидетельницей невесты – актриса Татьяна Шлыкова (Бирюзова). После венчания Шереметевы уехали в Петербург и больше Прасковья в Москву не вернулась.

Все по-прежнему оставалось в тайне. Она так и не вышла к гостям открыто, законной хозяйкой дома, ибо граф опасался подвергнуть любимую супругу осмеянию. Прасковья мечтала стать матерью, мечтала подарить графу сына, но пережитые волнения и поздняя для ее возраста беременность привели к новому обострению туберкулеза. Граф тем временем готовился к дипломатическому шагу. Когда жена забеременела, Шереметев заказал своему крепостному художнику Н.Аргунову знаменитый портрет Прасковьи в полосатом капоте – готовясь предать огласке свой брак и рождение законного наследника. Окончен этот портрет был после смерти графини.

3 февраля 1803 года Прасковья родила сына и нарекла его Дмитрием в честь своего любимого святого Димитрия Ростовского. Все двадцать дней жизни, которые ей еще были отпущены судьбой, мать провела в страхе за участь ребенка, боясь, что его выкрадут. И тогда граф, поставив у колыбели малютки охрану из верных людей, решился уведомить императора о своем венчании и рождении сына. В письме он уверял, что жена получила отличное воспитание и достойна ее нынешнего статуса. Молил высочайшего прощения за то, что женился без дозволения и скрыл брак. Взывая к милости монарха, просил признать сына законным наследником титула и фамильного состояния. Император ответил через придворного, что «граф Шереметев властен жениться когда угодно и на ком хочет». Правда, есть мнение, что все это Шереметев сделал на следующий день после смерти жены.

В ночь на 23 февраля (7 марта) 1803 года Прасковья умерла в Фонтанном доме. Много легенд и слухов породила эта смерть. Одна из них гласит, что незадолго до того Прасковья решила вновь выйти на сцену и стала репетировать роли Офелии и Клеопатры – по сюжету оба персонажа умирают, а смерть на сцене считается плохой приметой. И будто бы вечером она встретила на улице таинственную старуху, которая шепнула ей: «Сегодня ты получила две пьесы, в обеих играешь покойниц. А где две покойницы на сцене, быть третьей наяву». Еще ходили слухи, что Прасковью из зависти отравили дворовые графа.

И опасения Шереметева великосветских козней были не напрасны. Когда вдовец уведомил столичную аристократию о смерти жены и огласил дату похорон, никто из знати не пришел на них, лишь архитектор Джакомо Кваренги, поклонник и друг, шел за гробом графини. Ее похоронили в фамильном склепе Шереметевых в Александро-Невской Лавре, и когда граф вышел из усыпальницы - рухнул без сознания. В беспамятстве он пробыл несколько дней, а придя в себя, целые дни проводил в парковой беседке, где любила сиживать Прасковья. Там он поставил ей памятник в виде античного мраморного саркофага с эпитафией на французском, где она впервые публично была названа супругой.

А в Москве Шереметев поручил Джакомо Кваренги достроить Странноприимный дом как памятник Жемчуговой, который превратился в настоящий дворец для бедняков. Все свои личные средства графиня завещала для семей нуждающихся ремесленников, на выкуп должников, на погребение нищих, и на приданое бедным московским невестам – она слишком хорошо знала невзгоды неравного брака в любом сословии, даже в крепостном.

Остаток жизни – а граф пережил жену на 6 лет - он посвятил памяти любимой супруги, надеясь найти утешение только в богоугодных делах Шереметев появлялся лишь на торжествах в Зимнем дворце по долгу службы и весь отдался благотворительности. Строил Странноприимный дом, больницы и храмы в Москве, Петербурге, Ростове. Уходил из дома с крупной суммой денег раздавать милостыню и возвращался без копейки. Завещал капитал на вспоможение семействам, «претерпевающим скудость», на сиротские пособия, на создание библиотек. На его портрете кисти Боровиковского стояла подпись «граф Милосердов». И рассказывая в записках сыну о покойной матери, граф напоминал ему, что не знатность и не славу, а лишь благие дела можно взять с собой за двери гроба. Окончательно подорвав здоровье, он умер от простуды в январе 1809 года. Его похоронили рядом с женой в простом гробу: все деньги, которые пошли бы на подобающее графу Шереметеву погребение, он приказал раздать бедным.

На следующий год открылся Странноприимный дом или Шереметевская больница, ставшая памятником обоим супругам. На своде купола домовой церкви был изображен в парящем ангелочке с пальмовой ветвью и колосьями (символ добродетели) младенец граф Дмитрия Николаевича, а в ангеле с бубном – его мать Прасковья Жемчугова. (Эта фреска Доменико Скотти чудом сохранилась). Сироту взяла на попечение вдовствующая императрица Мария Федоровна, в память о дружбе ее венценосного мужа Павла Петровича с графом Шереметевым. В декабре 1825 года Дмитрий Николаевич отказался стрелять в декабристов, сказавшись больным, и попал в опалу к Николаю I, однако со следующим государем он был дружен. В августе 1856 года Александр II, приехав в Москву на коронацию, остановился у него в Останкинском дворце и именно здесь подписал проект указа об отмене крепостного права в России.

Еще одна мистическая история случилась в советское время. Анна Ахматова много лет прожила в том самом петербургском Фонтанном доме, в котором умерла Прасковья Шереметева. Однажды ночью ей привиделась тень покойной графини, скользнувшая по стене. Последнему прощанию Москвы с поэтессой было суждено пройти в НИИ скорой помощи им. Склифосовского.

Прасковья Ивановна Жемчугова-Шереметьева

Deus conservat omnia... - Бог сохраняет все! - девиз с герба старинного русского графского рода Шереметевых.

С середины XVIII века среди дворянского сословия появилось увлечение – крепостной театр. Скука помещиков или погоня за модой стали тому причиной, но в то время в России крепостных театров было более двухсот. В основном, у помещиков в Москве и Петербурге, но были свои театры и у дворян в Нижнем Новгороде, Казани, Орле и других городах.
Все работники театра, включая и артистов, являлись собственностью театрального "директора", т.е. помещика. Жизнь крестьянина, попавшего с «пашни» в труппу театра не становилась свободней. Люди продолжали подвергаться истязаниям, труппу в полном составе или по одиночке могли распродать, разделив родных. Несмотря на все эти ужасы крепостничества, имена некоторых талантливых артистов из крепостных театров сохранились в истории. Например Михаил Щепкин, или Прасковья Жемчугова.

Ланкре Н. «Танцовщица Камарго». 1730-е гг.

Прасковья Жемчугова, безусловно, была талантлива, но сколько их прекрасных, гениальных русских актрис канули в Лету только потому, что не смогли обрести всесильного покровителя. Поэтому, если и считать Жемчугову символом, то скорее, почти чудесным - как может повезти женщине, от рождения имеющей только неплохие природные данные.
У Жемчуговой было в жизни все - любимое дело, в котором она вознеслась на пьедестал славы, любимый человек, который души в ней не чаял, и по воле которого стала владелицей бессметных богатств. Но, увы, обладая всеми возможными и невозможными земными ценностями, она угасла молодой.

Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова - Национальный художественный музей Республики Беларусь

Будущая великая актриса родилась 31 июля 1768 года в семье крепостного кузнеца Ивана Степановича Ковалёва- «холопа Ивашки». Фамилия «Ковалёв» происходит от ремесла отца Прасковьи, кузнеца (коваля). Иван Степанович, заработавший от условий труда туберкулёз позвоночника и горб, невесёлую жизнь крепостного «услащал» водочкой. Семья Параши Ковалёвой принадлежала графам Шереметьевым
Фамилия Шереметевых -одна из самых богатых и знатных семей России. Графу Петру Борисовичу Шереметеву Ковалёвы достались в качестве приданного после женитьбы на княгине Варваре Черкасской, одной из богатейших невест своего времени.
У Параши Ковалёвой обнаружился певческий талант, и уже в шесть (восемь) лет ее взяли в усадьбу, как будущую актрису. Девочку учили сценическому мастерству, танцам, музыке, игре на арфе и клавесине, иностранным языкам.
Семейное предание гласит, что молодой граф,сын Петра Шереметева Николай, только что приехавший из Европы - влюбился в Парашу с первого взгляда. Это не соответствует действительности, поскольку к тому моменту Петру Шереметьеву было 22 года, а девочке шесть лет.

Иван Аргунов. Портрет графа Николая Петровича Шереметева в детстве. 1750

Граф Шереметев Николай Петрович в мундире Преображенского полка

Видимо, в тот момент Николай Шереметев увлёкся необыкновенным талантом Параши, которую мечтал сделать великой актрисой.
В 11 лет состоялся её дебют в роли служанки в опере Гретри «Опыт дружбы». На сцену она вышла под именем Прасковьи Горбуновой - и этот «псевдоним» появился благодаря отцу и его горбу. Спустя год Прасковья стала Жемчуговой - граф Шереметев решил сделать имена своих актрис и актёров более благозвучными.

граф Николай Петрович Шереметев

Н.И. Аргунов Портрет П.И. Ковалевой-Жемчуговой. Около 1803 г. Собрание Государственного исторического музея

В 1781 году Прасковья Жемчугова становится уже не просто подающей надежды, а одной из лучших актрис России, сыграв Лизу в комической опере Монсиньи «Дезертир».
В 1785 году актриса впервые сыграла роль, которая стала её звёздной, - роль Элианы в опере Гретри «Самнитские браки».

Театральные костюмы. Эскизы Марианны Карцингер

Портрет графини А. П. Шереметевой в карусельном костюме

Слава об этом спектакле крепостного театра Шереметевых оказалась настолько громкой, что 30 июня 1787 года на Жемчугову и «Самнитские браки» приехала смотреть сама императрица Екатерина Великая. Это представление давалось в только что открытом здании театра в усадьбе Кусково.
Восхищённая игрой Прасковьи Жемчуговой, императрица подарила крепостной звезде алмазный перстень со своей руки.

Сестра графа Николая Петровича Шереметева. Изображена в театральной роли. Члены семьи тоже принимали участие в театральных постановках.Художник Пьетро Ротари 1760 год. Гос.Русский музей

Прасковья, хрупкая и застенчивая красавица с большими и ясными глазами обладая утончёнными манерами, присущими благородному сословию, продолжала блистать в театре. Покоренный ей и ее искусством, граф Николай Шереметьев был по настоящему влюблен в свою "звезду".
19-летняя прима театра стала фавориткой своего барина.
В 1788 году умирает старый граф Пётр Шереметев. Все его несметные богатства и более двухсот тысяч крестьян Перешли к сыну. На несколько месяцев Николай Петрович ударился в беспробудное пьянство и разгул. Нашёлся только один человек, который смог остановить графа. Это была Жемчугова.
Хрупкая театральная звезда неожиданно проявила мужскую хватку. Она сумела не только взять на себя управление театром, но и вытащить возлюбленного из запоев.

Николай Аргунов. Портрет Прасковьи Жемчуговой-Шереметевой.

Николай Шереметев был покорён теперь не только красотой и талантом, но и силой духа девушки. Он зажил с ней, как с женой, в отдельном доме, не обращая внимания на разницу в возрасте и пересуды окружающих. Неизвестно, когда именно граф без памяти влюбился в свою актрису. Скорее всего, когда Прасковье было 15 или 16 лет. Именно тогда Николай признался в одном из писем: «Не женюсь ни на ком, кроме неё». Наследник крупнейшего состояния (одних крепостных насчитывалось 200 тыс. душ), самый завидный жених Москвы - родственники пытались объявить его сумасшедшим. В их любовь не верили, обвиняли в разврате. Но хуже сплетен стал туберкулёз, проявившийся у актрисы.

Усадьба Останкино г.Москва

В 1795 году был открыт новый театр Шереметева во дворце Останкино. Глубина новой, двадцатичетырехметровой сцены дала возможность широко развернуть эффектные массовые картины. Выписанные из Парижа театральные машины позволяли производить быстрые, почти бесшумные перемены - после спектакля, когда зрители возвращаются в фойе, рабочие сцены в течении 20-30 минут превращают театр в огромный бальный зал.

План нижнего этажа большого дома (театра) до переделки его в 1796-98 годов.
А. Миронов. 90-е годы 18 века.
Схематическое изображения конструкции театрального зала. Обработка иллюстрации в векторной технологии.

В центре балкона, там, где между колоннами располагалась ложа графа, убирался балдахин и парапет, и на его месте размещали ступени центральной лестницы. По ней из картинной галереи зрители спускались в театр и поражались его чудесному превращению. Думаю, у вас хватит воображения представить море свечей на люстрах и канделябрах, музыкантов оркестра, ливреи лакеев и, конечно же, роскошь нарядов гостей графа.
Все в новом театре выглядело не хуже, а может быть, даже и лучше, чем на придворной сцене Эрмитажа. Строился он графом ради своей возлюбленной, и там она сыграла свои последние в карьере спектакли. На открытии дворца Прасковья исполнила роль турчанки Зельмиры в опере «Взятие Измаила».

П. И. Жемчугова - в роли Элианы ("Браки Самнитян" А. Гретри).неизв. худож. XVIII в.

В 1797 году она в последний раз вышла на сцену в своей лучшей роли Элианы. Болезнь заставила прекратить карьеру, но в жизни Прасковьи случилось и радостное событие - взошедший на престол император Павел I, с которым граф Шереметев был дружен с молодости, неофициально «благословил» отношения графа и крепостной актрисы.
Графу Шереметеву был пожалован титул обер-гофмаршала, и он вместе с Прасковьей переехал в Петербург.
Однако климат плохо сказывался на здоровье актрисы, обострился туберкулёз. Не видя существование своего театра без Жемчуговой в роли примы, он закрыл его, выдав актрисам приданное.
В 1798 году 47-летний граф Николай Шереметев решился на то, чтобы официально жениться на Прасковье Жемчуговой. Втайне он заказал подложные документы, из которых следовало, что якобы предком актрисы был польский дворянин Ковалевский, попавший в русский плен и ставший крепостным. В декабре 1798 года семья Прасковьи Жемчуговой получила вольную.
Графа поддержал митрополит Платон, который благословил брак с бывшей крепостной. Священник руководствовался не сословными принципами, а простой логикой - не могут быть простым блудом многолетние (17 лет) отношения двух людей, к тому времени прославившихся на ниве благотворительности.


Храм Симеона Столпника на Поварской

6 ноября 1801 года в Москве, в храме Симеона Столпника на Поварской, протоиерей Фёдор Малиновский провёл обряд венчания графа Николая Петровича Шереметева и Прасковьи Ивановны Жемчуговой.
Венчание было тайным, и после него молодожёны убыли в Петербург. Граф старательно готовил свет к тому, чтобы тот принял Прасковью в качестве графини.

Боровиковский Владимир "Портрет графа Н.П.Шереметева"

Портрет графини П.Шереметевой Аргунов Иван Петрович

Несмотря на подорванное туберкулёзом здоровье Прасковья Жемчугова всё-таки забеременела, Николай Петрович решил заказать её парадный портрет, который должен был засвидетельствовать перед высшим сословием её утверждение в роли графини Шереметевой.
Этот знаменитый портрет кисти художника Николая Аргунова хранится ныне в Центральном театральном музее имени Бахрушина.

Николай Иванович Аргунов Портрет графа Дмитрия Николаевича Шереметева 1804 г.

3 февраля 1803 года Прасковья подарила мужу наследника, которого назвали Дмитрием. Но спустя двадцать дней, так и не оправившись от родов, Прасковья Ивановна Жемчугова, графиня Шереметева, скончалась. Ей было всего 34 года.
Николай Петрович Шереметев пережил супругу на шесть лет. Хоронили одного из богатейших людей России в простом гробу. По воле усопшего, все деньги на богатое погребение были розданы бедным.
Вот слова из его завещания:
"В жизни у меня было всё. Слава, богатство, роскошь. Но ни в чем этом я не нашел упокоения.
Помни же, что жизнь быстротечна, и лишь благие дела мы можем взять с собой за двери гроба"

Граф Дмитрий Николаевич Шереметьев -сын Прасковьи и Николая Шереметьевых
Император Александр I признал остававшийся в тайне брак графа и актрисы законным, а младенца Дмитрия - законным наследником титула графа Шереметева. Их сын, граф Дмитрий Николаевич Шереметев, благотворитель и меценат, человек со странностями по мнению общества имел свою тайну в жизни, которая также связана с печальной историей уже его любви.

Бог сохраняет все! - девиз с герба старинного русского графского рода Шереметевых.
Бог сохранил нам память о тех событиях.
Прасковья Жемчугова не забывала о своем происхождении. Она занималась благотворительностью, ездила на Сухаревскую площадь, чтобы подать милостыню нищим. Прасковья Жемчугова уговорила графа построить общедоступную больницу для бедных - Странноприимный дом. Он был заложен 28 июня 1792 года, в день рождения графа Николая Шереметева.
Сохранились и шереметевские усадьбы и дворцы - Кусково, Останкино, Остафьево, Вороново, Фонтанный дворец в Петербурге и конечно же знаменитый Странноприимный дом на Садовом Кольце, частично перестроеный, поскольку граф хотел сделать его достойным памятником в честь своей большой любви в память о его скоропостижно скончавшейся супруге графине-актрисе Прасковье Шереметевой. Странноприимный дом ныне известен как НИИ скорой помощи имени Склифософского.

Странноприимный дом