Каковы были основные художественные идеи натуральной школы. Философские и эстетические основы натуральной школы

Центральным для понимания своеобразия общественно – литературного движения этой эпохи оставался вопрос о положении крестьян, о крепостном праве. Интеллигенция, особенно творческая, сочувственно относилась к проблемам народа, хотя в ее среде отмечался большой разброс мнений. Оппозиционные настроения этого периода связаны с именами Белинского, Герцена.

Конец 40-х годов знаменуется усилением революционного движения в европейских странах и оппозиционных настроений в России. Салонно – кружковые формы общения интеллигенции были очень популярны. На базе салонов возникали и политические кружки – организации.

В середине 19 века выделяется два периода:

1840 – 1855 – расцвет гоголевской школы, прозаических жанров. Формирование реализма.

1855 – 1860 – господство реалистических принципов изображения действительности.

Славянофильство как общественное движение возникает в 1838-1839 годах. В России одной из предпосылок славянофильства являлась нерешенность крестьянского вопроса: славянофильство здесь выступает как форма оппозиции правительству определенной части дворянства. Антикрепостнические идеи и настроения славянофилов ставили их в прямое отношение к идее русской народности. К этому лагерю относятся А.С Хомяков, Иван и Петр Киреевские, Константин и Иван Аксаковы, Ю. Самарин.

Термин славянофилы ввел Белинский (противник славянофилов). Сами они называли себя туземцами. Своего постоянного издания славянофилы не имели. Печатались в журнале «Москвитянин», позже в «Русской беседе».

Славянофилы противопоставляли Восток Западу, Москву Петербургу, «петербургскую» литературу «Московской». Они ошибочно полагали, что проникновение в России идей западной образованности лишь способствует угнетению русского народа, судьба которого была исключительно предметом их интересов. Они полагали, что возрождение подлинной народности в России может быть достигнуто только лишь в результате «подчинения» европейской цивилизации Греко – славянским началам жизни. Относились негативно отношения к реформам Петра Первого. Идеализировали крестьянскую общину с ее жизнь, православие, монархизм. Выступили за отмену крепостного права. Будучи утопическими, социально – философский и литературный романтизм славянофилов противостоял, особенно на раннем этапе, сухому формализму официальной народности. Литературное творчество славянофилов не представляет эстетической ценности. Стихи и сатира.

Западники – противники славянофилов. Вдохновитель движения – В.Г. Белинский. Вокруг него группировались Тургенев, Панаев, Анненков, Некрасов. Западничество не являлось идеологически цельным и организационно оформленным, хотя в Петербурге в распоряжении Белинского и его единомышленников был журнал «Отечественные записки», «Современник», скорее, подразумевалось: ведь они заявили о себе как представители натуральной школы, которую славянофилы не принимали.

В критических статьях Белинского 40-х годов и в трудах, примыкающих к нему писателей формировалась эстетика натуральной школы. Отцом ее следует считать Гоголя. Реалистические литературные традиции, заложенные Гоголем, подспудно и явно развивались в русской литературе, что особенно заметно в содержании периодических изданий и сборников 40-х годов. Принципы натуральной школы первоначально были выдвинуты Белинским в статье «О русской повести и повести Гоголя», в которой он отдает предпочтении « реальной поэзии», воссоздающей действительность в ее высочайшей истине, в противовес поэзии идеальной, пересоздающей действительность в соответствии с авторскими идеалами. Важнейшим принципом натуральной школы было изображение жизни в индивидуальных и типических характерах, в которых соблюдалась социальная и психологическая верность.

Когда к концу тридцатых годов процесс выработки самобытных форм творчества и поэтического языка достиг своего блестящего завершения в творениях Пушкина , Лермонтова ,Гоголя и Кольцова , - сороковые годы 19-го века открывают собой новую эру в литературе. Творчество писателей всё более сосредоточивается на идейной стороне произведений и на глубокой внутренней психической работе, связанной с поиском основ мировоззрения, которое могло бы удовлетворить жажду истины и возвышенных идеалов. Это умственное движение было подготовлено многими важными явлениями в исторической жизни России. Зарождение его относится ещё к царствованию Екатерины (Новиков ,Радищев ), затем последовательно и неуклонно продолжается в период двадцатых и тридцатых годов, захватывая всё большую область духовных интересов. Западноевропейская литература всё более обогащала пробуждающуюся мысль целыми откровениями и раскрывала широкие горизонты. Таковы были общие причины, обусловившие расцвет литературы в сороковые годы. Непосредственное влияние на характер этого периода русской литературы оказало то идейное движение, которое, как было указано, проявилось в половине тридцатых годов в московских кружках молодых идеалистов. Им обязаны своим первым развитием многие из самых крупных светил сороковых годов. В этих кружках зародились основные идеи, положившие начало целым направлениям русской мысли, борьба которых в течение десятков лет оживляла русскую журналистику.Когда к влиянию идеалистической немецкой философии Гегеля и Шеллинга присоединилось увлечение французским романтическим радикализмом (В. Гюго, Ж. Санд и др.), в литературных кружках проявилось сильное идейное брожение: они то сходились на многих общих им пунктах, то расходились до прямо враждебных отношений, пока, наконец, не определились два ярких литературных направления: западническое, петербургское, с Белинским и Герценом во главе, ставившее во главу угла основы западноевропейского развития, как выражение общечеловеческих идеалов, и славянофильское, московское, в лице братьев Киреевских , Аксаковых иХомякова , старавшееся выяснить особые пути исторического развития, соответствовавшие вполне определённому духовному типу известной нации или расы, в данном случае славянской (см. славянофильство ). В увлечении борьбой страстные по темпераменту адепты того и другого направлений очень часто впадали в крайности, то отрицая все светлые и здоровые стороны национальной жизни во имя возвеличения блестящей умственной культуры Запада, то попирая результаты, выработанные европейской мыслью, во имя безусловного преклонения перед малозначительными, иногда даже ничтожными, но зато национальными особенностями своей исторической жизни. Тем не менее, в период сороковых годов это не мешало обоим направлениям сходиться на некоторых основных, общих и обязательных для обоих положениях, которые оказывали самое благотворное влияние на рост общественного самосознания. Это общее, что связывало обе враждующие группы, был идеализм, бескорыстнейшее служение идее, преданность народным интересам в самом широком смысле этого слова, как бы различно не понимались пути к достижению возможных идеалов. Из всех деятелей сороковых годов лучше всех выразил общее настроение один из самых сильных умов той эпохи - Герцен , в произведениях которого гармонически сочетались глубина аналитического ума с поэтической мягкостью возвышенного идеализма. Не пускаясь в область фантастических построений, которым часто предавались славянофилы, Герцен, однако, признал многие реальные демократические основы в русской жизни (напр., общину). Герцен глубоко верил в дальнейшее развитие русской общины и в то же время анализировал тёмные стороны западноевропейской культуры, которые совершенно игнорировали чистые западники. Таким образом, в сороковые годы литература впервые выдвигает ясно выраженные направления общественной мысли. Она стремится стать влиятельной общественной силой. Оба враждующие направления, и западническое, и славянофильское, с одинаковой категоричностью ставят для литературы задачи гражданского служения. В деятельности Белинского с появлением гоголевского "Ревизора" и особенно "Мёртвых душ" происходит перелом, и он прочно становится на почву мировоззрения, главные положения которого легли с тех пор в основу всей последующей реальной критической школы. Оценка литературных произведений с точки зрения их общественного значения и требования художественной правды - таковы основные положения юной реальной школы, равно признанные обязательными как западниками, так и славянофилами. Эти же общие положения сделались руководящими и для молодых художественных сил, которые значительной долей своего духовного развития были обязаны литературным кружкам и которым впоследствии суждено было занять выдающееся положение в русской литературе. Но не только в выработке общих теоретических положений заключалась характерная сторона сороковых годов, а и в той интимной, психической работе, в том душевном процессе, которое переживало большинство лучших людей 40-х годов и который яркой нитью отразился на большинстве художественных произведений того времени. Главные роли в этом душевном процессе играли осознание ужасов крепостного права, какого даже приблизительно не имело предшествовавшее поколение, и душевная раздвоенность: с одной стороны - возвышенные мечты и идеалы, воспринятые из величайших созданий человеческого гения, с другой - полное сознание бессилия в борьбе даже с обыкновенными житейскими неудачами, разъедающая, обезволивающая рефлексия, гамлетизм. В этой душевной раздвоенности - ключ к пониманию почти всех выдающихся произведений в период 1840 - 1860 годов. Сознание социальных язв привело к глубокому сочувствию порабощённому веками народу, к реабилитации его человеческой личности, а вместе с тем и всех "униженных и оскорблённых", и нашло воплощение в лучших созданиях, посвящённых народной жизни: в деревенских рассказахГригоровича , "Записках охотника" Тургенева , в первых песнях Некрасова , в "Бедных людях" и "Записках из Мёртвого дома" Достоевского , в первых рассказах Толстого , в "маленьких людях" и в "тёмном царстве" Островского и, наконец, в "Губернских очерках" Щедрина . А весь душевный хаос кающегося, преисполненного благих порывов, но страдающего безволием, терзаемого рефлексией героя сороковых годов нашёл выражение в создании самых остроумных и глубоко проанализированных типов того времени, каковы у Тургенева : Рудин, Лаврецкий, Гамлет Щигровского уезда; у Толстого : Нехлюдов, Оленин; уГончарова : Адуев младший, Обломов; у Некрасова : "Рыцарь на час", Агарин (в "Саше") и многие другие. Этот тип художники 40-х годов воспроизвели в столь многообразных видах, посвящали ему столько внимания, что создание его нужно считать одним из самых характерных явлений этого периода. В дальнейшем своём развитии многие психические особенности этого типа послужили для некоторых крупных писателей основой для целого мировоззрения. Так, Тургенев в статье "Дон Кихот и Гамлет", несомненно, имел в виду этот тип, придавая его психике общечеловеческое значение. А у Л. Толстого и Достоевского он переходит в тип "кающегося дворянина", становится выражением как бы всенародного покаяния во всех исторических прегрешениях и почти отождествляется с их собственным мировоззрением, дав им возможность на почве этого покаяния подойти к анализу современных социальных зол и к своеобразному их освещению и пониманию. Впоследствии этот же тип "кающегося дворянина" имел значительное влияние и на образование характерных сторон направления, известного под именем народничества, искавшего в слиянии с простым народом и служении ему средство очистить свою совесть "оплатой долга народу", а в его душевном складе и формах его быта видевшего элементы для создания будущего идеального строя жизни. К заслугам писателей 40-х годов можно отнести и их гуманное отношение к женщине, навеянное пушкинской Татьяной и романами Жорж-Занд. Оно нашло своё самое поэтическое выражение и в блестящих страницах критики Белинского , и в художественных созданиях сначала Герцена ("Кто виноват", "Сорока воровка"), а затем в героинях повестей Тургенева , вызвавшего целый ряд подражателей в 60-х годах и создавшего целую школу женщин-писательниц (Заиончковская - псевдоним В. Крестовский, Марко-Вовчок , Смирнова ). Таковы были задачи и настроения, с которыми выступали молодые художники 40-х годов. Как ни могуч был идеалистический порыв, создавший школу 40-х годов, внёсшую столько драгоценного в русскую литературу, однако он не в силах был в своё время создать влиятельной и активной прессы. Даже те журналы , в которых помещались произведения лучших писателей 40-х годов, не стояли в уровень с ними и были ещё случайными сборниками статей, часто противоречивших одна другой. "Отечественные записки" имели большое влияние и распространение, благодаря лишь участию в них Герцена и Белинского , и тотчас потеряли своё значение, когда они их оставили. Славянофилы долго не могли основать свой орган, подвергаясь частым административным гонениям. Хотя позднее они и примкнули к "Москвитянину" Погодина , но он продолжал оставаться довольно неопределённого характера. "Библиотека для чтения", в которой подвизался фразёр и беспринципный критик Сенковский , могла удовлетворять только самых неприхотливых читателей, привлекая их дешёвым остроумием. Можно было многого ожидать от "Современника", который в 1847 году перешёл в руки Некрасова и Белинского , но с этого рокового года над русской литературой начала собираться неожиданная гроза: Белинский умер; Герцен ,Бакунин , Огарёв выехали за границу; Гоголь умирал;Плещеев и Достоевский были потеряны надолго для русской литературы; Салтыков был выслан в Вятку; умер и молодой критик-реалист Валериан Майков , сменивший было Белинского в "Отечественных Записках". Замолчали теоретики-идеалисты и западнического, и славянофильского лагеря. Наступили тяжёлые для русской литературы "пятидесятые годы" (1848-1855).

История Становления натуральной школы

Натуральная школа - условное название начального этапа развития критического реализма в русской литературе 1840-х годов , возникшего под влиянием творчестваНиколая Васильевича Гоголя .

К «натуральной школе» причисляли Тургенева и Достоевского , Григоровича , Герцена , Гончарова , Некрасова , Панаева , Даля , Чернышевского , Салтыкова-Щедрина и других.

Термин «Натуральная школа» был впервые употреблён Фаддеем Булгариным в качестве пренебрежительной характеристики творчества молодых последователей Николая Гоголя в «Северной пчеле » от 26 января 1846 , но был полемически переосмысленВиссарионом Белинским в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года»: «натуральное», то есть безыскусственное, строго правдивое изображение действительности. Мысль о существовании литературной «школы» Гоголя, выражавшей движение русской литературы к реализму , Белинский развил раньше: в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» 1835 года . Основной доктриной «натуральной школы» провозглашался тезис о том, что литература должна быть подражанием действительности. Здесь нельзя не усмотреть аналогий с философией деятелей французского Просвещения , провозгласившей искусство «зеркалом общественной жизни», в обязанности которого вменялось «обличение» и «искоренение» пороков .

Формирование «Натуральной школы» относится к 1842 -1845 годам , когда группа писателей (Николай Некрасов , Дмитрий Григорович ,Иван Тургенев , Александр Герцен , Иван Панаев , Евгений Гребёнка , Владимир Даль ) объединились под идейным влиянием Белинского в журнале «Отечественные записки». Несколько позднее там печатались Фёдор Достоевский и Михаил Салтыков . Писатели эти выступали также в сборниках «Физиология Петербурга » (1845), «Петербургский сборник » (1846), которые стали программными для «Натуральной школы» .

Натуральная школа в том расширенном применении термина, как он употреблялся в 40-х годах, не обозначает единого направления, но является понятием в значительной мере условным. К Натуральной школе причисляли таких разнородных писателей, как Тургенев иДостоевский , Григорович , Гончаров , Некрасов , Панаев , Даль и другие. Наиболее общими признаками, на основании которых писатель считался принадлежащим к Натуральной школе, являлись следующие: общественно-значимая тематика, захватывавшая более широкий круг, чем даже круг социальных наблюдений (зачастую в «низких» слоях общества), критическое отношение к социальной действительности, реализм художественного выражения, боровшийся против приукрашивания действительности, самоцельного эстетства, романтической риторики.

Белинский выделяет реализм «натуральной школы», утверждая важнейшей особенностью «истину», а не «ложь» изображения; он указывал, что «литература наша… из риторической стремилась стать естественной, натуральной». Белинский подчеркивал социальную направленность этого реализма как его особенность и задачу, когда, протестуя против самоцельности «искусства для искусства», утверждал, что «в наше время искусство и литература больше, чем когда-либо, сделались выражением общественных вопросов». Реализм натуральной школы в трактовке Белинского демократичен. Натуральная школа обращается не к идеальным, выдуманным героям - «приятным исключениям из правил», но к «толпе», к «массе», к людям обыкновенным и чаще всего к людям «низкого звания». Распространенные в 1840-х годах всяческие «физиологические» очерки удовлетворяли этой потребности в отражении иной, недворянской жизни, хотя бы всего лишь в отражении внешне-бытовом, поверхностном.Чернышевский особенно резко акцентирует как существеннейшую и основную черту «литературы гоголевского периода» её критическое, «отрицательное» отношение к действительности - «литература гоголевского периода» является здесь другим именем той же натуральной школы: именно к Гоголю - автору «Мёртвых душ », «Ревизора », «Шинели » - как родоначальнику возводили натуральную школу Белинский и ряд других критиков. Действительно многие писатели, причисляемые к натуральной школе, испытали на себе мощное влияние различных сторон творчества Гоголя. Такова его исключительной силы сатира на «гнусную рассейскую действительность», острота постановки у него проблемы «мелкого человека», его дар изображать «прозаический существенный дрязг жизни». Кроме Гоголя оказывали влияние на писателей натуральной школы такие представители западно-европейской литературы, как Диккенс , Бальзак , Жорж Санд .

«Натуральная школа» вызывала критику представителей разных направлений: её обвиняли в пристрастии «к низкому люду», в «грязефильстве», в политической неблагонадежности (Булгарин), в односторонне отрицательном подходе к жизни, в подражании новейшей французской литературе. «Натуральная школа» подверглась осмеянию в водевиле Петра Каратыгина «Натуральная школа» (1847). После смерти Белинского само название «натуральная школа» было запрещено цензурой . В 1850-е годы употреблялся термин «гоголевское направление» (характерно название работы Н. Г. Чернышевского «Очерки гоголевского периода русской литературы»). Позднее термин «гоголевское направление» стали понимать шире, чем собственно «натуральная школа», применяя его как обозначение критического реализма .

Направления

В представлении современной ей критики натуральная школа таким образом являлась единой группой, объединённой отмеченными выше общими чертами. Однако конкретное социально-художественное выражение данных признаков, а значит и степень последовательности и рельефности их проявления были настолько различны, что натуральная школа как единое целое оказывается условностью. Среди писателей, к ней причислявшихся, в Литературной энциклопедии выделено три течения.

В 1840-х годах разногласия ещё не заострились до предела. Пока ещё и сами писатели, объединяемые под именем натуральной школы, не сознавали отчётливо всей глубины разделяющих их противоречий. Поэтому например в сборнике «Физиология Петербурга », одним из характерных документов натуральная школы, имена Некрасова, Ивана Панаева, Григоровича, Даля стоят рядом. Отсюда же сближение в сознании современников урбанистических очерков и повестей Некрасова с чиновничьими повестями Достоевского. К 1860-м годам размежевание между писателями, причисляемыми к натуральной школе, резко обострится. Тургенев займёт непримиримую позицию по отношению к «Современнику » Некрасова и Чернышевского и определится как художник-идеолог «прусского» пути развития капитализма. Достоевский останется в лагере, поддерживающем господствующий порядок (хотя демократический протест характерен был и для Достоевского 1840-х годов, в «Бедных людях» напр., и в этом плане у него находились связующие нити с Некрасовым). И наконец Некрасов , Салтыков , Герцен , произведения которых проложат путь широкой литературной продукции революционной части разночинцев 1860-х годов, отразят интересы «крестьянской демократии», борющейся за «американский» путь развития русского капитализма, за «крестьянскую революцию».

Физиология Петербурга

Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов, под редакцией) Н. Некрасова.

" ФИЗИОЛОГИЯ ПЕТЕРБУРГА, составленная из трудов рус. литераторов, под ред. Н. Некрасова, СПб., изд. книгопродавца А. Иванова, ч. 1-2, 1845", сб. очерков. Из 12 включенных в него произведений 4 написаны В. Г. Белинским: "Вступление", "Петербург и Москва", "Александринский театр", "Петерб. лит-ра". В издание вошли физиологич. очерки, ставшие классикой этого жанра: "Петерб. углы" (часть незавершенного романа "Жизнь и похождения Тихона Тростникова") Н. А. Некрасова, "Петерб. дворник" В. Луганского (В. И. Даля), "Петерб. фельетонист" И. И. Панаева, "Петерб. шарманщики" Д. В. Григоровича. Для авторов сб. главным было "не описание Петербурга в каком бы то ни было отношении, но его характеристика" (Белинский). В сб. включены политипажи (отпечатки рисунков, сделанные с гравюр на дереве) худ. В. Ф. Тимма, Е. И. Коврыгина, Р. К. Жуковского.

Формирование натуральной школы относится к 1842-45 гг., когда группа писателей (Н. А. Некрасов , Д. В. Григорович , И. С.Тургенев , А. И. Герцен , И. И. Панаев , Е. П. Гребёнка, В. И. Даль ) объединилась под идейным влиянием Белинского в журнале «Отечественные записки ». Несколько позднее там печатались Ф. М. Достоевский и М. Е. Салтыков-Щедрин . Вскоре молодые писатели выпустили свой программный сборник «Физиология Петербурга» (1845), который состоял из «физиологических очерков», представлявших живые наблюдения, зарисовки с натуры – физиологию жизни большого города, в основном быт тружеников и петербургской бедноты (напр., «Петербургский дворник» Д. В. Григоровича, «Петербургские шарманщики» В. И. Даля, «Петербургские углы» Н. А. Некрасова). Очерки расширяли представление читателей о границах литературы и являлись первым опытом социальной типизации, ставшей последовательным методом изучения общества, и одновременно представляли целостное материалистическое мировоззрение, с утверждением примата социально-экономических отношений в жизни личности. Открывала сборник статья Белинского, объяснявшая творческие и идейные принципы натуральной школы. Критик писал о необходимости массовой реалистической литературы, которая бы «в форме путешествий, поездок, очерков, рассказов <…> знакомила и с различными частями беспредельной и разнообразной России…». Писатели должны, по мысли Белинского, не только знать русскую действительность, но и верно понимать её, «не только наблюдать, но и судить». Успех нового объединения закрепил «Петербургский сборник» (1846), который отличался жанровым разнообразием, включал художественно более значимые вещи и послужил своеобразным представлением читателям новых литературных талантов: там была опубликована первая повесть Ф. M. Достоевского «Бедные люди», первые стихи Некрасова о крестьянах, повести Герцена, Тургенева и др. С 1847 г. органом натуральной школы становится журнал «Современник », редакторами которого были Некрасов и Панаев. В нём публикуются «Записки охотника» Тургенева, «Обыкновенная история» И. А. Гончарова , «Кто виноват?» Герцена, «Запутанное дело» М. Е. Салтыкова-Щедрина и др. Изложение принципов натуральной школы содержится также в статьях Белинского: «Ответ „Москвитянину”», «Взгляд на русскую литературу 1840 г.», «Взгляд на русскую литературу 1847 г.». Не ограничиваясь описанием городской бедноты, многие авторы натуральной школы занялись и изображением деревни. Первым открывает эту тему Д. В. Григорович своими повестями «Деревня» и «Антон-Горемыка», очень живо воспринятыми читателями, затем следуют «Записки охотника» Тургенева, крестьянские стихи Н. А. Некрасова, повести Герцена.

Из ФП – «Эта книга предлагает пищу для легкого чтения и, действительно, не будучи тяжелою, она и приятно занимает читателя, и заставляет его мыслить. "Физиология Петербурга" - есть род альманаха в прозе, с статьями разнообразными, но относящимися к одному предмету - к Петербургу. Теперь вышла первая часть, содержащая в себе шесть статей. Первая статья служит и вступлением в книгу, как бы предисловием к ней, и вместе с тем представляет собою критический взгляд на тот род изданий, к которому принадлежит "Физиология Петербурга". Вторая статья: "Петербург и Москва", г. Белинского, содержит в себе общий теоретический взгляд на обе столицы, со стороны их внутреннего значения. "Отечественные записки" не считают приличным судить о статье г. Белинского, как своего сотрудника, и ограничиваются только выпискою из нее одного места.»

5.Белинский и натуральная школа

В. Г. Белинский, определяя сущность «натуральной школы» в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года», прослеживает литературную жизнь того времени. Литература «шла по прежнему пути, который… открылся для литературы немного раньше того времени, когда в первый раз было кем-то выговорено слово: «натуральная школа».

В этой связи, представляется необходимым поподробнее остановить внимание на классической статье Белинского и привести крупную, но вместе с тем очень содержательную цитату.

Критик утверждает, что «натуральная школа стоит теперь на первом плане русской литературы… Теперь вся литературная деятельность сосредоточилась в журналах, имеющих обширный круг читателей и большое влияние на мнение публики, в которых появляются произведения натуральной школы. С другой стороны, о ком беспрестанно говорят, спорят, на кого беспрестанно нападают с ожесточением, как не на натуральную школу? Партии, ничего не имеющие между собой общего, в нападках на натуральную школу действуют согласно, единодушно, приписывают ей мнения, которых она чуждается, намерений, которых у ней никогда не было, ложно перетолковывают каждое ее слово, каждый ее шаг». В этом наблюдении автор оценивает роль, место «натуральной школы» в литературном процессе, прослеживает отношения к ней современников. Дальше Белинский говорит об истоках этого направления.

«…Происхождение натуральной школы - в истории нашей литературы. Она началась натурализмом: первый светский писатель был сатирик Кантемир». Сказав несколько слов о Ломоносове, Озерове, Жуковском, Батюшкове, о Пушкине, о русской поэзии, Белинский заостряет внимание на романе, его отнесенности к действительности. «Роман в прозе в это время всеми силами стремился к сближению с действительностью, к натуральности… Весь успех заключался в том, что, несмотря на вопли староверов, в романе стали появляться лица всех сословий, и авторы старались подделываться под язык каждого. Это показывалось тогда народностью».

Продолжая, Белинский свидетельствует: «одни говорили, что натуральная школа клевещет на общество и унижает его умышленно, другие теперь прибавляют к этому, что она особенно виновата в этом отношении перед простым народом». В завершении статьи Белинский выдвигает довольно оптимистичный постулат: «гораздо вернее всех обвинений тот факт, что в лице писателей натуральной школы русская литература пошла по пути истинному и настоящему, обратилась к самобытным источникам вдохновения и идеалов и через это сделалась и современною и русскою… Это прямой путь к самобытности, к освобождению от всяких чуждых и посторонних влияний»

Много сил вложил Белинский в сплочение писателей "натуральной школы" и в теоретическое обоснование этого направления современной литературы. Он знакомится с Достоевским, сближается с Тургеневым, сотрудничает с Некрасовым, готовит, в частности, вместе с ним издание "Стихотворений Кольцова" и пишет к нему вводную статью о жизни и сочинениях поэта. Ему принадлежит вступительная статья к некрасовскому сборнику "Физиология Петербурга" (ч. I - 1844 г., ч. II - 1845 г.). В сборнике помещены также статьи Белинского "Петербург и Москва", "Александрийский театр" и "Петербургская литература". Собственно говоря, сборник стал манифестом нового направления - "натуральной школы" - в русской литературе. Белинский осмысливает это издание в статьях "Ответ "Москвитянину" и в годичных обзорах литературы 1846 и 1847 годов. Он внимательно следит за творчеством В. Соллогуба, В. Даля, Д. Григоровича, Н. Некрасова, И. Тургенева, Я. Буткова, И. Панаева, Е. Гребенки и пишет рецензии на их произведения. Ему необходимо определить общее и главное, объединяющее разных художников, указать на их индивидуальные художнические особенности. В "Петербургском сборнике" (1846) участвуют Некрасов, Тургенев, Герцен, Панаев. В нем напечатаны "Бедные люди" Достоевского, произведшие огромное впечатление на Белинского. Критик помещает в сборнике "Мысли и заметки о русской литературе". Он замышляет издание "огромного" альманаха с соответствующим названием "Левиафан" и привлекает к участию в нем Герцена, Гончарова, Тургенева, Некрасова, Достоевского. Издание не состоялось, но большинство собранных для него материалов вошло в первые номера реорганизованного Некрасовым "Современника".

Само название "натуральная школа" впервые появляется у Булгарина ("Северная пчела", 1846, N 22). Булгарин им клеймил демократическую литературу, дискредитировал новое явление, обвиняя его в бездуховности, приземленности, в том, что оно отражает только темные стороны жизни. Доводы эти берут начало с нападок на Гоголя, которого называли "грязным" писателем, знающим только "задний двор человечества".

Название "натуральная школа" было переосмыслено Белинским и поднято на щит, чтобы оградить новое направление от реакционных нападок.

Сам термин "натуральная школа" не имел однозначного смысла для Белинского. Он служил общим указанием на реалистическое направление художественного творчества и вместе с тем определением нового, развивающего гоголевские традиции этапа литературного движения.

Во "Взгляде на русскую литературу 1846 года" Белинский обращается к Гоголю, видя в нем предшественника и родоначальника "натуральной школы". Но связь "натуральной школы" с творчеством автора "Ревизора" и "Мертвых душ" представлялась далеко не простой и однозначной. Влияние гоголевской поэтики сказывалось прежде всего в создании собирательных образов, типов. Но при этом нередко они оставались суммарными, лишенными удивительной гоголевской индивидуализации. И дело было не только в размерах талантов - у писателей "натуральной школы" на первое место выдвигается социальная классификация, расчленение по профессиям, сословиям, территориальной принадлежности ("Свадьба в Москве", например) и т. д.

Опыт "натуральной школы" способствовал теоретическому развитию и литературно-критическому закреплению реалистических принципов в последних работах Белинского. При неоднократной ломке его взглядов основной пафос правдивости искусства проходит через все его работы от "Литературных мечтаний" до "Взгляда на русскую литературу 1847 года". В свое время он развенчал стихи Бенедиктова и прозу Марлинского. "Натуральная школа" тоже в первую очередь противостояла риторической ложновеличавой псевдонародной поэтике Кукольника, Загоскина, Греча.

Писатели школы Гоголя и Белинского искали дорогу к демократизму и гуманизму творчества. Они видели в мужике человека ("Записки охотника" Тургенева), в маленьком чиновнике - "человечность микроскопической личности".

Но сам Белинский смотрел дальше: он мечтал о литературе, которая покажет превращение маленького, зависимого человека в духовно свободного. Он знал, что такие люди уже есть в окружающей его жизни, но знал также, что цензура не допустит их изображения.

В подходе к "натуральной школе", в определении ее места в литературном процессе сказался развивающийся историзм критика. Белинский видел в Фонвизине, Грибоедове, в сатирических произведениях Пушкина и Гоголя (особенно в "Шинели") предшественников новой школы. Его оппоненты отрицали новое содержание и художественный смысл творчества Гоголя, выводя его из английской и французской "неистовой" словесности (Радклиф, Жюль Жанен, Сю, Дюма). Аналогичную позицию они заняли и в отношении писателей "натуральной школы", утверждая, что это все та же самая тяга к "безобразной натуре", характерная для Жюля Жанена, и "везде во всем одна карикатура, одно искажение натуры" ("Северная пчела", 1842, N 279).

Белинский решительно отводит обвинения как в раболепном списывании "голой натуры", так и в том, что корни нового уходят во французскую словесность. Не кто иной, как Гоголь, по мнению Белинского, нейтрализовал влияние нашумевшей в России "неистовой" французской словесности. А именно Булгарин приветствовал появление издания "Французы, описанные с натуры французами же" и предпринял аналогичное издание "Очерки русских нравов, или Лицевая сторона и изнанка рода человеческого", а также "Комары", "Наши, списанные с натуры русскими".

Обращение к нравам, характерам и типам у Булгарина и у писателей "натуральной школы" шло изначально с различных, друг с другом несовместимых позиций. И, конечно, это у Булгарина возникают симптомы натуралистической деградации образа.

На своем пути "натуральная школа" столкнулась со значительными трудностями, художественными издержками. Нужно было быть Гоголем, чтобы поднять Акакия Акакиевича до высоты художественного (а стало быть, и гуманистического) обобщения, или Достоевским, чтобы сделать то же самое с Макаром Девушкиным.

Белинский видел художественное завоевание "натуральной школы" в натуральном, естественном воссоздании жизни. Для него была важна "беспощадность истин", открываемых писателем. Но, защищая эту школу от обвинений в показе "неумытой", "униженной и искаженной" натуры, критик не мог не чувствовать опасности "дагерротипного", фактографического подхода к правде жизни. И не случайно в этой связи он подчеркивает художественные открытия Гоголя, сумевшего удивительно глубоко проникнуть в трагизм пошлости жизни и тем самым неизмеримо возвыситься над изображаемым "мелким" предметом.

Развитие "натуральной школы" в первую очередь означало вторжение в прежде закрытые пласты и области жизни. Интерес к "петербургским углам", незаметному и не всегда приглядному быту маленьких людей, петербургских шарманщиков, дворников, извозчиков свидетельствовал о приближении писателя к простым людям. Это сказалось, конечно, на своеобразии тематики и проблематики нового направления, на модификации старых жанров и появлении нового - "физиологического очерка".

Но "физиологический очерк" был слишком ограниченным жанром, чтобы стать ведущим в новом развитии. Вперед неизбежно выдвинулись роман и повесть, затем рассказ. Развиваясь, новое направление вовлекло новые сферы "мира положительной действительности" в орбиту литературы. По меткому наблюдению современного исследователя, действительность становится в "натуральной школе" сверхгероем романа; не персонаж, а ход жизни, "строй вещей", определяющий судьбу человека, вторгается в повествование, входит как объективная логика, предрешающая типологию характеров, художественные функции персонажей. Отсюда перенесение ответственности с отдельного человека на среду ("Кто виноват?"Герцена), столкновение субъективного образа мира с объективным положением дел ("Обыкновенная история" Гончарова), глубокие психологические коллизии униженности и человеческой амбиции ("Бедные люди" Достоевского).

"Натуральная школа стоит теперь на первом плане русской литературы", - отмечает Белинский в своей последней статье - обзоре русской литературы 1847 года, - подразумевая, конечно, не собственно "физиологические очерки", а широкое направление критического реализма в русской литературе. Белинский не ошибся: русская литература шла своим истинным и настоящим путем.

В эти годы, завершив цикл пушкинских статей, Белинский вошел в круг рассмотрения кардинальных вопросов исторического развития. Его не устраивают больше недавние представления о "революции сверху", совершаемой наподобие преобразований Петра I. Перед критиком вырисовывается грандиозная перспектива соединения исторического и социального осмысления жизни в их соотнесенности, внутренней взаимосвязанности и взаимообусловленности (критика Пушкина за дворянские предрассудки, утверждение "пафоса социальности" в творчестве Гоголя, размышления о современном социальном устройстве общества, анализ развития капитализма и положения народных масс в рецензии на "Парижские тайны" Э. Сю и, наконец, последние дискуссии о роли буржуазии в современном историческом развитии: буржуазия - явление не случайное, а вызванное историей).

Критик решительно расходится с позитивизмом О. Конта. Ученый пытался спуститься с небес метафизики ценой отказа от философского осмысления истории и путем несложной замены слова "идея" словами "закон природы". Не соглашаясь с такими подстановками, Белинский считает, что Конт, трактуя историю натуралистически, проходит мимо собственно исторического процесса, то есть такого движения жизни человеческого общества, в котором объективная закономерность его развития не отменяет человеческого содержания событий, конечного идеала гуманизма как необходимого и реального результата человеческой истории, хотя бы она и была аптичеловечпа на пути к этому идеалу.

В поэтике "натуральной школы", тяготевшей, по видимости, к правде факта, к "безнадежному" человеческому материалу, Белинский видел и правду гуманистической идеи.

Все ощутимее становилась потребность творческих открытий "натуральной школы" на подлинно художественном уровне, и естественно выдвигался вопрос о лидере или "корифее" нового направления, равном по силе дарования Гоголю, который после появления "Выбранных мест из переписки с друзьями" уже не был главой школы.

Однако путь литературного развития оказался сложнее. Верно определяя основную тенденцию движения литературы 40-х годов, Белинский сталкивается с дифференциацией художественных индивидуальностей, за которой в условиях обострения классовой борьбы стояло идейное размежевание либеральных и демократических сил. Вместо одного лидера, возглавляющего художественное направление, появляется несколько крупных писателей, каждый из которых не может быть лидером в силу его односторонности, хотя все вместе они развивают именно критический реализм. Белинский стремился найти художника, способного придать жизненную полноту и художественную силу натуральному направлению, по скоро он понял, что "натуральная школа" стала расти и формировать разнообразных писателей, обойдясь без лидерства.

Белинский понимал, что борьба за утверждение нового направления, за освоение новых художественных сфер и привлечение широкого круга писателей к этому направлению неизбежно вызовет, пусть временное, но снижение художественного уровня и художественного качества в современной литературе, и он сознательно шел на это: "Мне поэзии и художественности нужно не больше, как настолько, чтобы повесть была истинна, то есть не впадала в аллегорию или не отзывалась диссертацией)". Эта эстетическая уступчивость Белинского не шла до отказа от художественности, но, будучи заострена против бессодержательного эстетства Боткина, была отступлением - отступлением, конечно, временным, потому что проблема развития художественности в новых условиях при углублении критического отношения к действительности была проблемой хотя и нелегкой, но разрешимой. Решалась она, конечно, художественной практикой, расцвета которой Белинскому увидеть было не суждено...

Все эти трудности развития литературы, вступившей на путь критического реализма, ощущались Белинским и выразились в оценках, например, творчества Гончарова и Герцена в его последнем обзоре.

Особые надежды возлагал Белинский на Достоевского. В "Петербургском сборнике" он даже, написал, что, когда "всех забудут", слава Достоевского не померкнет.

У каждого из этих трех писателей Белинский обнаружил и постарался определить свой пафос, и проницательности его суждений нельзя не изумиться. Отсюда следовал логический вывод о том, что развитие русской литературы могло осуществляться только путем открытий действительности, и открытий художественных, когда каждый крупный талант обретает свой пафос художественного исследования, а все литературное движение вместе образует мощный поток гуманистического сознания.

6.Натуральная школа и ее роль в становлении русского реализма

Натуральная школа, условное название начального этапа развития критического реализма в русской литературе 40-х гг. 19 в. Термин «Натуральная школа », впервые употребленный Ф. В. Булгариным в пренебрежительной характеристике творчества молодых последователей Н. В. Гоголя (см. газету «Северная пчела» от 26 января 1846), был утвержден в литературно-критическом обиходе В. Г. Белинским, который полемически переосмыслил его значение: «натуральное», т. е. безыскусственное, строго правдивое изображение действительности. Мысль о существовании литературной «школы» Гоголя, выражавшей движение русской литературы к реализму, Белинский развил раньше (ст. «О русской повести и повестях г. Гоголя», 1835, и др.); развёрнутая характеристика Натуральная школа и её важнейших произведений содержится в его статьях «Взгляд на русскую литературу 1846 года», «Взгляд на русскую литературу 1847 года», «Ответ ""Москвитянину""» (1847). Выдающуюся роль собирателя литературных сил Натуральная школа сыграл Н. А. Некрасов, составивший и выпустивший в свет её главные издания - альманах «Физиология Петербурга» (ч. 1-2, 1845) и «Петербургский сборник» (1846). Печатными органами Натуральная школа стали журналы«Отечественные записки» и «Современник» . Для Натуральная школа характерно преимущественное внимание к жанрам художественной прозы («физиологический очерк», повесть, роман). Вслед за Гоголем писатели Натуральная школа подвергали сатирическому осмеянию чиновничество (например, в стихах Некрасова), изображали быт и нравы дворянства («Записки одного молодого человека» А. И. Герцена, «Обыкновенная история» И. А. Гончарова и др.), критиковали тёмные стороны городской цивилизации («Двойник» Ф. М. Достоевского, очерки Некрасова, В. И. Даля, Я. П. Буткова и др.), с глубоким сочувствием изображали «маленького человека» («Бедные люди» Достоевского, «Запутанное дело» М. Е. Салтыкова-Щедрина и др.).От А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова Натуральная школа восприняла темы «героя времени» («Кто виноват?»Герцена, «Дневник лишнего человека» И. С. Тургенева и др.), эмансипации женщины («Сорока-воровка» Герцена, «Полинька Сакс» А. В. Дружинина и др.). Натуральная школа новаторски решала традиционные для русской литературы темы (так, «героем времени» становился разночинец: «Андрей Колосов» Тургенева, «Доктор Крупов» Герцена, «Жизнь и похождения Тихона Тросникова» Некрасова) и выдвигала новые (правдивое изображение жизни крепостной деревни: «Записки охотника» Тургенева, «Деревня» и «Антон-Горемыка» Д. В. Григоровича и др.).В стремлении писателей Натуральная школа быть верными «натуре» таились различные тенденции творческого развития - к реализму (Герцен, Некрасов, Тургенев, Гончаров, Достоевский, Салтыков-Щедрин) и к натурализму (Даль, И. И. Панаев, Бутков и др.). В 40-е гг. эти тенденции не обнаружили чёткого разграничения, порой сосуществуя в творчестве даже одного писателя (например, Григоровича). Объединение в Натуральная школа многих талантливых писателей, ставшее возможным на почве широкого антикрепостнического фронта, позволило школе сыграть важную роль в становлении и расцвете русской литературы критического реализма. ВлияниеНатуральная школа сказалось также в русском изобразительном (П. А. Федотов и др.), музыкальном (А. С. Даргомыжский, М. П. Мусоргский) искусствах.

Первоначально словосочетание «Натуральная школа» 1 использовал редактор газеты «Северная пчела» и журнала «Сын Отечества» Ф. В. Булгарин в отрицательном смысле, иронически и язвительно высмеяв писателей, интересовавшихся жизнью самых простых людей. Белинский в полемическом задоре, возражая Булгарину, в противовес ему закрепил за выражением «натуральная школа» положительное значение, считая, что «низкие картины» должны сделаться содержанием литературы. Тем самым он узаконил название критического направления, созданного Гоголем. К «натуральной школе» он отнес А. И. Герцена, Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева, И. А. Гончарова, Ф. М. Достоевского, М. Е. Салтыкова-Щедрина, В. И. Даля (псевдоним Казак Луганский), В. А. Соллогуба, Д. В. Григоровича, И. И. Панаева, Е. П. Гребенку.

Организационно представители «натуральной школы» объединены не были. Их связывали творческие установки, совместная работа в журналах, альманахах, личные контакты.

Одной из самых ярких фигур был Н. А. Некрасов. Он обладал незаурядной внешностью, несомненными деловыми качествами и по праву считался лидером. Некрасов редактировал два альманаха о быте и нравах Петербурга, вместе с И. И. Панаевым стал владельцем и редактором журнала «Современник».

Участников литературного движения объединял творческий энтузиазм, заинтересованный анализ влияния общественных нравов на человека, глубокий интерес к судьбам представителей низших и средних сословий. Взгляды и творчество писателей нового направления встретили критику официальной журналистики.

Эстетические и художественные установки писателей «натуральной школы» нашли воплощение прежде всего в произведениях, включенных в два знаменитых сборника «физиологии», которые имели успех у читателей.

Так называемые «физиологии» были уже известны в европейских странах. «Прототипами» их являлись нравоописательные очерки. Особенно широко «физиологии» расцвели во Франции (например, альманах «Французы в их собственном изображении», напоминающий вышедший в России сборник «Наши, списанные с натуры русскими»). Многие писатели начинали с «физиологии» и не оставляли этот жанр. Так, Бальзаку принадлежат очерки «Гризетка», «Провинциал», «Монография о рантье», «История и физиология парижских бульваров». Французская литература, в отличие от русской, знала также и пародийный вариант «физиологии» («Физиология конфеты», «Физиология шампанского»).

В жанровом отношении «физиологии» чаще всего представляли собой очерки, небольшие по объему произведения описа-тельно-аналитического содержания. Действительность изображалась в разнообразных ситуациях (кстати, развернутый сюжет отсутствовал) через множество социальных, профессиональных, этнографических, возрастных типов. Очерк был тем оперативным жанром, который позволял быстро фиксировать положение дел в обществе, точно, фотографически (как тогда говорили, «дагерротипно») запечатлевать новые для литературы лица. Иногда это происходило в ущерб художественности, но в воздухе той поры, в эстетической атмосфере витали идеи соединения искусства с наукой, и казалось, что можно пожертвовать красотой ради правды «действительности».

Одна из причин такого отношения к миру и к искусству заключалась в том, что в 30-40-е годы XIX века в европейской науке ощущался интерес к практическому (позитивному) направлению, переживало подъем естествознание. Русские, как и западноевропейские, писатели стремились перенести в литературу приемы физиологической науки, изучить жизнь как своеобразный организм, стать «физиологами общества».

Писатель-«физиолог» понимался истинным естествоиспытателем, который исследует в современном ему обществе, преимущественно в средних и высших сферах, различные виды и подвиды. Он почти с научной точностью описывает регулярно наблюдаемые нравы, жизненные условия, среду обитания. Поэтому композиционно физиологические очерки обычно строились на соединении собирательного портрета и бытовой зарисовки. Считалось, что литература должна рассматривать законы жизни общества как органического тела. Писатель 40-х годов призван был его анатомировать, продемонстрировать художественный и одновременно аналитический «разрез» в разных культурно-исторических условиях и с разных сторон. Так, в «Петербургских углах» Некрасова, включенных в первый двухтомный альманах «Физиология Петербурга» (1844-1845), разворачивается топография «дна» города: помойные ямы, грязные подвалы, каморки, смрадные дворы - и их забитые, раздавленные нищетой, несчастьями, опустившиеся обыватели.

И все же характер северной столицы исследуется в «Физиологии Петербурга» прежде всего через галерею представителей некоторых профессий. Вот, например, нищий шарманщик из очерка Д. В. Григоровича, чья шарманка кормит целое семейство; вот дворник, ставший блюстителем не только чистоты, но и порядка (В. И. Даль. «Петербургский дворник»).

Кроме очерков, посвященных разным профессиям, «физиологи» часто описывают определенное место - часть города, театр, рынок, дилижанс, омнибус, где собирается разнообразная публика («Петербургские углы» Н. А. Некрасова, «Записки замоскворецкого жителя» А. Н. Островского, «Московские рынки» И. Т. Кокорева).

Писателей привлекали и обычаи, традиции, привычки. В таких очерках описывалось поведение и нравы публики во время, например, чаепития, свадьбы или в праздничный день («Чай в Москве», «Свадьба в Москве», «Сборное воскресенье» И. Т. Кокорева).

Помимо обозрения профессий, определенных мест, обычаев и привычек, «физиологи» раскрывали перед читателем иерархию общества сверху донизу. Характерным примером служат заглавия: «Петербургские вершины» (Я. П. Бутков) и «Петербургские углы» (Н. А. Некрасов).

Под несомненным влиянием художественных исканий «натуральной школы» и ее ведущего жанра - физиологического очерка - были созданы крупные произведения: роман «Бедные люди» Ф. М. Достоевского, повести «Сорока-воровка» А. И. Герцена, «Деревня» и «Антон-горемыка» Д. В. Григоровича, «Тарантас» В. А. Соллогуба.

Цикл рассказов И. С. Тургенева «Записки охотника» (большинство из них было написано в 1840-е годы), неся на себе печать физиологизма, уже перерастает эту жанровую форму.

В. Г. Белинский в своем последнем годовом обзоре русской литературы за 1847 год отметил динамику жанрового развития русской литературы: «Роман и повесть стали теперь во главе всех других родов поэзии».

Высшим достижением «натуральной школы» по праву считаются два романа 1840-х годов: «Обыкновенная история» И. А. Гончарова и «Кто виноват?» А. И. Герцена.

Сложнейшие общественные, нравственные и философские смыслы вложил А. И. Герцен в романное действие, «исполненное, по словам Белинского, драматического движения», ума, доведенного «до поэзии».

В название произведения не случайно вынесен резкий и лаконичный вопрос, тревожащий читателя: «Кто виноват?» Где коренится причина того, что лучшие задатки дворянина Негро-ва были заглушены пошлостью и бездельем, столь распространенными среди крепостников? Лежит ли на нем персональная вина за судьбу внебрачной дочери Любоньки, росшей в его же доме в унизительном двусмысленном положении? Кто несет ответственность за наивность тонкого, мечтающего о гармонии учителя Круциферского? Он, по существу, только и может, что произносить искренние патетические монологи да упиваться семейной идиллией, которая оказывается столь непрочной: роковым, приведшим к гибели становится для его жены, той же Любоньки, чувство к Владимиру Бельтову.

Дворянин-интеллектуал Бельтов приезжает в провинциальный город в поисках достойного жизненного поприща, но не только не находит его, а оказывается в горниле трагической жизненной коллизии. С кого же спросить за бессильные, обреченные на провал попытки исключительно талантливой личности найти применение своим силам? Возможно ли это в удушающей атмосфере помещичьего быта, казенной канцелярии, отечественного захолустья - в тех жизненных сферах, что чаще всего «предлагала» тогдашняя Россия своим образованным сынам?

Один из ответов на вопрос «Кто виноват?» очевиден: крепостничество, «поздняя» николаевская пора в России, застой, едва не приведший в середине 50-х годов к национальной катастрофе. И все же критический пафос не исчерпывает содержания и смысла произведения. Здесь выдвинуты коренные, вечные проблемы человеческого бытия. Это привычка и покой, губящие все живое (чета Негровых); разрушительные душевные порывы (Любонька). Это инфантильность 2 , мучительный скепсис (неверие), одинаково мешающие молодости реализовать себя (Круциферский и Бельтов); бессильная мудрость (доктор Крупов). В целом внимание к «природе» человека и типическим обстоятельствам, губящим ее, ломающим характер и судьбу, делает Герцена писателем «натуральной школы».

И все же роман ставит задачу, но не предлагает единственного решения, задает загадку и лишь намекает на отгадку; искать ответы нужно каждому читателю в сложном художественном мире произведения.

1 «Натуральная школа» - течение раннего реализма, объединившее писателей в изданиях «Физиология Петербурга» и «Петербургский сборник».

2 Инфантильность - детскость, неготовность к серьезной ответственности.

В разном видели единство натуральной школы Виноградов, Кулешов, Манн. Важны выводы Манна: общность ощутима и связана с закреплением в литературе 40-х гг. переворота, совершенного Гоголем. Близка нам и другая мысль ученого: натуральная школа определяется по единой художественной философии. Очевидно, что творчество конкретных писателей и критиков никогда не может целиком уложиться в рамки какой-либо художественно-философской доктрины. Нас будут интересовать доминантные тенденции их творческих устремлений в 1840-е гг. Для Белинского натуральная школа была именно школой, направлением, хотя и в художественном плане – «широкого типа». Само слово «школа» предполагает нечто, возникающее не произвольно, а создаваемое сознательно, имеющее в виду какие-то заранее данные цели. В мировоззренческом плане – это определенная система взглядов на действительность, ее содержание, ведущие тенденции, возможности и пути ее развития. Общность мировоззрения – важное условие формирования литературной школы. И между тем, литературную школу объединяют прежде всего структурно-поэтические моменты. Так, молодые писатели 40-х гг. восприняли гоголевские приемы, но не гоголевское мировоззрение. По мысли Белинского, гений творит, что и когда хочет, его деятельность невозможно прогнозировать и направить. Его произведения неисчерпаемы по количеству возможных интерпретаций. Одна из задач беллетристики, считал Белинский, - пропаганда передовых научных идей. У истоков натуральной школы стоят Белинский и Герцен, во многом воспитанные на идеях Гегеля. Даже впоследствии, споря с ним, это поколение сохраняло гегелевскую структуру мышления, приверженность рационализму, такие категории, как историзм, примат объективной действительности над субъективным восприятием. Однако стоит заметить, что гегелевский историзм и выведенная на его основе «русская идея» - отнюдь не монопольное достояние Белинского и кружка писателей, объединившихся вокруг «Отечественных записок» в начале 40-х гг. Так, московские славянофилы на основе тех же историко-философских посылок, что и Белинский, сделали противоположные выводы: да, русская нация вышла на всемирно-исторические рубежи; да, история – ключ к современности, но полное осуществление «духа» нации и грядущая великая слава – не столько в успехах цивилизации и западного (общечеловеческого, универсального) просвещения, как полагали Белинский и Герцен, а прежде всего в проявлении православно-византийских начал. Говоря о людях первой половины 40-х гг., исследователь Скабичевский справедливо заметил: «Как славянофилы, так и западники, одинаково верили, что будущее принадлежит России, которой суждено сказать новое слово цивилизации после Европы, но сказать его не иначе, как в духе своей народности. Пункт же их разделения начинался с определения путей, по которому Россия должна идти для выполнения своего исторического назначения». Недаром в «Былом и думах» Герцен сравнил обе партии с двуликим Янусом, имевшем, как известно, одну голову, но два лица, обращенных в разные стороны.

Итак, хотя гегелевские идеи были в основе «натуральной школы», не они определяли ее своеобразие на литературном фоне эпохи 40-х гг. В самом деле, не только натуральная школа в начале 40-х гг. обратилась в своих произведениях к так называемой реальной действительности: пафос отражения и изучения русской жизни.

Впервые название «натуральная школа» было употреблено Булгариным в фельетоне «Северная пчела» от 26.01.1846г. Под пером Булгарина это слово было бранным. В устах Белинского – знамя русской реалистической литературы. Наконец, историко-литературный термин. И защитники, и враги, а позднее – исследователи «натуральной школы», относили к ней творчество молодых писателей, вступивших в литературу после Пушкина и Лермонтова, непосредственно вслед за Гоголем: Гончаров и Герцен, Достоевский и Некрасов, Тургенев и Григорович, Соллогуб и Панаев. Белинский в годовом обзоре «Взгляд на русскую литературу 1847 года» писал: «Натуральная школа стоит на первом плане русской литературы». Белинский относил первые шаги натуральной школы к началу 40-х гг. Ее конечный хронологический рубеж был позднее определен началом 50-х гг. Таким образом, натуральная школа объемлет десятилетие русской литературы. По мысли Манна, одно из ярчайших десятилетий, когда заявили о себе все те, кому во второй половине 19 века суждено было составить основу русской литературы. Сейчас понятие «натуральная школа» принадлежит к общепринятым и наиболее употребительным. Исследователи Благой, Бурсов, Поспелов, Соколов обращались к проблеме «натуральной школы».

Основные направления, в которых изучалась натуральная школа:

1) наиболее распространен тематический подход

подчеркивается, что натуральная школа начала с зарисовок города, широко изображала жизнь чиновников, но не ограничивалась этим, а обращалась к самым обездоленным слоям населения русской столицы: дворникам (Даль), шарманщикам (Григорович), купеческим приказчикам и сидельцам в лавке (Островский), деклассированным обитателям петербургских трущоб («Петербургские углы» Некрасова), характерным героем натуральной школы был демократ-разночинец, отстаивающий свое право на существование.

2) жанровый

Исследователь Цейтлин в докторской диссертации и в созданной на ее основе книге («Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк)» – М.: Наука, 1965) исследует становление натуральной школы главным образом как развитие «русского физиологического очерка». По его мнению, натуральная школа своим рождением обязана была физиологическому очерку. С этим выводом согласен и исследователь Манн:

Литература

1. «Натуральная школа» и ее роль в становлении русского реализма. – М.: Наследие, 1997. – 240 с.

2. Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. Изд. 2-е. – М., 1982. (первое изд. кн. вышло в 1965 г.).

4. Манн Ю.В. Утверждение критического реализма. Натуральная школа // Развитие реализма в русской литературе: В 3т. – М., 1972. Т. 1.

5. Русская повесть XIX века. – Л., 1973.

6. Виноградов В.В. Эволюция русского натурализма // Виноградов В.В. Избр. труды. Поэтика русской литературы. – М., 1976.

7. Мельник В.И. Натуральная школа как историко-литературное понятие (к проблеме единства натуральной школы) // Рус. литература. 1978. № 1. С.54-57.

8. Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). – М., 1965.

9. Егоров Б.Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX века. – Л., 1982.

А.Герцен роман «Кто виноват?» и традиции «натуральной школы»

Первый роман Герцена. Первая часть романа была напечатана в 1845-1846гг. на страницах «Отечественных записок», а полное издание – в 1847 гг. Художник-публицист, писатель-исследователь и мыслитель, опирающийся на силу глубокой социальной и философской мысли. Герцен обогащает искусство слова, художественные принципы реализма достижениями науки и философии, социологии и истории. По мнению Пруцкова, Герцен является основоположником в русской литературе художественно-публицистического романа, в котором наука и поэзия, художественность и публицистика слились в одно целое. Белинский особенно подчеркивал наличие в творчестве Герцена синтеза философской мысли и художественности. В этом синтезе он видит своеобразие писателя, силу его преимущества перед современниками. Герцен расширил рамки искусства, открыл перед ним новые творческие возможности. Белинский отмечает, что автор «Кто виноват?» «умел довести ум до поэзии, мысль обратить в живые лица…». Белинский называет Герцена «натурой по преимуществу мыслящей и сознательной». Роман – своеобразный синтез художественного отражения жизни с научно-философским анализом общественных явлений и человеческих характеров. Художественная структура романа оригинальна, она свидетельствует о смелом новаторстве писателя. Завязка первой части романа: разночинец Дмитрий Круциферский нанимается домашним учителем в семью отставного генерала, помещика Негрова. Но не эту симптоматическую ситуацию Герцен сделал завязкой всего романа, не она развернулась в основной конфликт, определяющий движение сюжета в целом. Демократизм позиций писателя. Герцен впервые столкнул в романа плебея и дворянина, генерала, это столкновение он сделал художественным стержнем изображения жизни в первых главах романа. За завязкой следуют два биографических очерка: «Биография их превосходительств», «Биография Дмитрия Яковлевича» (жизненные судьбы бедного молодого человека и богатого помещика).

В первой части романа – три биографических очерка (Негровы, Круциферский, Бельтов). Белинский, характеризуя жанровые особенности романа, писал: «собственно не роман, а ряд биографий», «связанных между собою одною мыслию, но бесконечно разнообразных, глубоко правдивых и богатых философским значением». Каждая их глав первой части романа осложнена введением в нее других художественных биографий. Глава о Негрове включает и историю жизни Глафиры Львовны; биография Вл.Бельтова – историю жизни его матери – Софи. Глава о Дм.Круциферском содержит рассказ и о судьбе его отца. В первой части романа рассказана биография Любоньки (в главах «Биография их превосходительств» и «Житье-бытье»).

Литература:

1. Манн О.В. О движущейся типологии конфликтов // Манн Ю.В. Диалектика художественного образа. – М., 1987.

2. Маркович В.М. Тургенев и русский реалистический роман 19 века. – Л., 1982 (гл. «Схема и дискуссия в романах натуральной школы». – С. 71).

3. Герцен и проблемы романа. Н.И. Пруцков. «Кто виноват?» // История русского романа в 2-х тт. – М.- Л., 1962.

4. «Натуральная школа» и ее роль в становлении русского реализма. – М.: Наследие, 1997. – С. 104.

5. Путинцев В.А. Герцен-писатель. – М.: Наука, 1952.

6. Лищинер С.Д. К вопросу о традициях «натуральной школы» в творчестве Герцена и Достоевского // Литературные направления и стили. – М., 1976.

И.С. Тургенев (1818 - 1883)

Личность. Основные этапы формирования личности и творчества. Детство. Спасское - Лутовино. Московский и Петербургский университеты. Берлинский университет. Первый литературный опыт (поэма «Параша»). Знакомство с В.Г.Белинским. Служба в министерстве внутренних дел. Знакомство с Полиной Виардо. Повесть «Андрей Колосов» («Отечественные записки»). Драматургические опыты («Безденежье», «Завтрак у предводителя», «Холостяк», «Месяц в деревне», «Нахлебник»). Серия очерков из будущего сборника «Записки охотника» («Хорь и Калиныч», «Контора», «Бурмистр», «Малиновая вода»). Художественное своеобразие очерков. Мастерство писателя в создании народного характера. Психологизм в раскрытии характеров. Сотрудничество с некрасовским «Современником». Первый роман («Рудин»). Проблема интеллектуальной и нравственной жизни русского дворянства. Моральный и духовный кризис его. Тип тургеневской женщины. «Рудин» (трагичность судьбы главного героя, противоречивость характера). Художественное своеобразие романа (сжатая композиция, монологический характер, психологизм). Повести («Фауст», «Ася»). Романы («Дворянское гнездо», «Накануне»). Проблематика. Разрыв с журналом «Современник» (идейный спор с Н.А. Добролюбовым). Роман «Отцы и дети» (1862 год, журнал «Русский вестник»). Творческая история романа. Трагический конфликт в романе. Противостояние Базарова и Павла Петровича Кирсанова (отталкивание и сближение). Базаров. Интерес Тургенева к своему герою. Внутренний конфликт Базарова. Мировоззренческий кризис героя. Углубление внутреннего конфликта. Усиление жизненных испытаний. Болезнь и смерть Базарова. Соотношение героя и фона. Проблема финала. Художественное своеобразие романа (композиция, диалог - спор, детали портрета, пейзажа, приемы психологической характеристики, богатство языка). «Отцы и дети» в русской критике. Полемика вокруг романа. Актуальность романа в наши дни. Дальнейшее творчество И.С. Тургенева. Повесть «Призраки», роман «Дым», повести «Степной король Лир», «Вешние воды», роман «Новь», «Клара Милич». Значение творчества И.С. Тургенева.

И.Тургенев «Записки охотника»

Сборник очерков и рассказов Ивана Тургенева. Первое издание – Москва, 1852г. Первое крупное произведение Тургенева. Книга принесла известность писателю и положила «начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды» (Салтыков-Щедрин). Очерки возникли в русле «натуральной школы». Дань поэтике и проблематике «натуральной школы» в той или иной степени отдали почти все выдающиеся представители литературы середины – второй половины 19 века. Рассказ «Хорь и Калиныч» (с подзаголовком «Из записок охотника») был опубликован в журнале «Современник» в 1847 году (редакторами журнала были Панаев и Некрасов). Очерк имел реальную основу (охотничьи впечатления автора) и описывал реально существующих людей (Хорь, Полутыкин). Очерк охотника имел успех, получил высокую оценку Белинского («Взгляд на русскую литературу 1847 года), Герцена, Анненкова, Константин Аксаков, впоследствии критически оценивший весь цикл, выделил «Хоря и Калиныча» как наибольшую удачу, Боткин усмотрел в нем идеализацию крестьянства. В 1847-1851гг., большую часть которых Тургенев прожил за границей, журнал «Современник» печатал другие очерки цикла: «Ермолай и мельничиха», «Мой сосед Радилов», «Однодворец Овсянников», «Льгов», «Бурмистр», «Контора», «Малиновая вода», «Уездный лекарь», «Бирюк», «Гамлет Щигровского уезда», «Лес и степь», «Певцы», «Свидание», «Бежин Луг». «Записки охотника» (1852) объединили 22 очерка. Разрешение на издание было дано, но 16 апреля Тургенев был арестован и выслан в Спасское под надзор полиции за публикацию в Москве запрещенной в Петербурге статьи на смерть Н.Гоголя. Главное управление цензуры начало секретное следствие по выяснению обстоятельств разрешения и осуществления издания. Однако книга вышла и была быстро распродана, но результатом секретного следствия о ней явилось увольнение московского цензора князя Львова и признание сочинения Тургенева «неблагонадежным». Очерк Тургенева обнаруживает многогранность искусства повествования (рассказ от лица охотника или встреченного им персонажа, беседа, различное сочетание монолога и диалога), универсальность своих возможностей: пейзажная зарисовка, портретная миниатюра, лирический этюд, психологическая новелла, философское размышление, занимательный рассказ. «Записки охотника» - поэтическое и любовное отношение к России, ее народу, природе.

Тургенев повесть «Ася»

Иван Сергеевич Тургенев – известный русский писатель, автор «Записок охотника», повестей, романов. В своих произведениях Тургенев продолжал традиции Пушкина и Лермонтова. Очень часто Ивана Тургенева называли «европейским писателем», но, на мой взгляд, это истинно русский писатель, в центре творчества которого – проблема русского национального характера, тема России. Именно И.Тургенев известен как «певец дворянских гнезд», а «дворянское гнездо» в произведениях писателя – это не только то место, где живут семьи, не только поместье и сад с липовыми аллеями, это прежде всего культура, история, традиция, неразрывная связь с Отечеством (например, роман «Дворянское гнездо»).

В творчестве Ивана Тургенева важное место занимает не только герой, но и героиня, как-то: Лиза Калитина («Дворянское гнездо»), Ася, Зинаида Засекина, Елена Стахова, Наталья Ласунская («Рудин»). В его произведениях «рождается» так называемый тип «тургеневской девушки». Именно этот тип «тургеневской девушки» станет своеобразным идеалом для современников писателя. Тургеневская девушка – самоотверженная, честная, преданная, способная на настоящую большую любовь, готовая пойти за своим любимым и разделить с ним все трудности. Нельзя не заметить, что героини повестей и романов Тургенева являются для самого писателя выражением самой России, символом ее души. Так, Федор Лаврецкий (роман «Дворянское гнездо»), которые долгие годы прожил за границей, наконец, возвращается на родину, он испытывает чувство грусти, печали. Лаврецкий встречает Лизу Калитину, юную девушку, и она становится для него воплощением всего истинно русского. Свою любовь к Лизе Федор Лаврецкий связывает с любовью к России. Эти два чувства для него неразрывны. Заметим, что и Ася (повесть «Ася») для героя также является символом самой России: « …странное дело! – оттого ли, что я ночью и утром много размышлял о России, - Ася показалась мне совершенно русской девушкой…»

Тургеневские героини, между тем, индивидуальны: у каждой свой характер, своя система ценностей. Ася – живая, непосредственная, милая, но иногда грустная и задумчивая: «Было что-то свое, особенное в складе ее смугловатого круглого лица…». Зинаида Засекина – гордая, своенравная, независимая в своих суждениях и поступках. Даже внешне они такие разные. Ася невысокая, «ее черные волосы, остриженные и причесанные, как у мальчика, падали крупными завитками на шею и уши». Княжна Зинаида –высокая, стройная, светловолосая: « …солнечный луч …обливал мягким светом ее пушистые золотистые волосы». Зинаида Засекина сама делает выбор, полюбив человека, который был значительно ее старше, да к тому же он был женат. Эта любовь в глазах светского общества преступна, осуждаема, но Зинаида не страшится мнения общества, она полюбила всем сердцем, искренне и безоглядно. Именно тургеневские девушки способны на такую самоотверженную любовь. Ася очень страдает из-за своего положения: она незаконнорожденная, ее отец – дворянин, а матушка – крепостная, горничная: «Она хотела заставить целый мир забыть ее происхождение; она и стыдилась своей матери, и стыдилась своего стыда, и гордилась ею». Но обе они, Ася и княжна Зинаида, смелые, гордые, независимые, у каждой богатый духовный мир; души героинь трепетные и нежные. К тому же у каждой тургеневской героини трагическая судьба: Асе никогда не дано соединиться со своим возлюбленным; княжна Зинаида умирает молодой, Лиза Калитина уходит в монастырь.

Но вместе с тем каждая из них оставила самые светлые чувства в душах героев-повествователей, их влияние огромно. Федор Лаврецкий («Дворянское гнездо»), благодаря Лизе Калитиной духовно приобщается к Родине и обретает веру. Нельзя не заметить, что «тургеневские девушки» наследуют черты Татьяны Лариной («Татьяна русская душой). В образе же Татьяны Пушкин воплотил все те черты русской девушки, которые были для него идеалом. А это те особенности характера, которые делают Татьяну Ларину истинно русской: любовь, самоотверженность, преданность, искренность.

И.Тургенев. Роман «Рудин»

Время работы над романом Тургенев определил на листе чернового автографа: «Рудин. Начат 5 июня 1855г. в воскресенье, в Спасском, кончен 24 июля 1855г. в воскресенье, там же, в семь недель». Напечатан в журнале «Современник» (1856г). В письмах 1855 года Тургенев называл «Рудина» «повестью», «большой повестью», «пребольшой повестью», «большой вещью», подчеркивая тем самым, что традиционные жанровые рамки тесны для его книги. Только в последнем авторизованном издании сочинений Тургенева 1880 года за ним закрепляется определение романа. Над «Рудиным» Тургенев «трудился так, как еще ни разу в жизни не трудился», «писал с любовью и обдуманностью». Автор «написал сперва подробный план», «обдумал все лица». «План» в основных чертах наметил и композицию романа. Социально-психологический роман. История текста романа «Рудин» свидетельствовала о начале творческих поисков писателя, связанных с переходом от рассказов к большим повествовательным формам, о зарождении нового типа романа «тургеневского», интерес к личности и подчиненность фабулы раскрытию центрального характера. Рудин – первый тургеневский герой, связанный с общественной борьбой своего времени. Тургенев прототипом Рудина видел Бакунина, но дополнил образ главного героя чертами других современников, создав портрет целого поколения «людей 40-х гг.». Рудин наделен даром красноречия и «диалектики», подкрепленным аналитическим, философским умом, «холодность чувств» не исключает периоды интеллектуального воодушевления. «Деятельность» Рудина заключается в его влиянии на окружающих. Прежде всего на Наталью Ласунскую и Басистова. Наталья воплощает тип «тургеневской девушки», о котором Толстой сказал: «Тургенев сделал великое дело тем, что написал удивительные портреты женщин. Может быть, таковых, как он писал, и не было, но когда он написал их, они появились. Это верно; и я сам потом наблюдал тургеневских женщин в жизни». Героиням Тургенева присущи самоотречение, самоусовершенствование. В критический момент Наталья оказывается сильнее Рудина. Это превосходство ей дает любовь. Любовь трактуется романистом как объективный закон жизни («любовью держится и движется жизнь»). Силы любви и природы как вечные стихии жизни являются в тургеневской прозе не менее важным для понимания человека, чем общественные отношения.

Лежнев – младший товарищ Рудина по университету задается вопросом: «отчего у нас являются Рудины?». «Это его судьба, судьба горькая и тяжелая…». Дружинин увидел в Рудине «дитя своего времени, своего края и своей переходной эпохи», одного из тех, кто был не бесполезен обществу. Славянофильские круги (К.Аксаков) увидел в тургеневском герое «личность с умом сильным, интересом высоким, но запутавшуюся в жизни, вследствие желания строить ее отвлеченно, вследствие попытки все определять, объяснять, возводить в теорию». «Отечественные записки» посчитали Рудина «головным энтузиастом» и несчастье его в том, что он «не знает России».

И.Тургенев «Дворянское гнездо»

Роман «Дворянское гнездо» был задуман сразу после опубликования в «Современнике» «Рудина» в начале 1856 года, закончен в Спасском, опубликован в журнале «Современник» (1859г., №1). Понятие «дворянского гнезда» появилось в творчестве Тургенева гораздо раньше, еще в рассказе «Мой сосед Радилов» (1847г. – «Записки охотника»): «Прадеды наши при выборе места для жительства, непременно отбивали десятины две хорошей земли под фруктовый сад с липовыми аллеями. Лет через 50 много 70 эти усадьбы, «дворянские гнезда», постепенно исчезали с лица земли…». В романе содержание этого понятия расширено: образ «дворянского гнезда» включает многочисленные приметы быта, культуры, эстетики, психологии, формировавшихся в таких усадьбах. В период обдумывания романа Тургеневу рисовалось «главное лицо» его – девушка, «существо религиозное». Образ Лизы Калитиной исследователи чаще всего связывали с именем Елизаветы Шаховой – дальней родственницы И.Тургенева, одаренной поэтессы, которая в ранней молодости после пережитого несчастного любовного увлечения ушла в монастырь. Образ Федора Лаврецкого – главного героя романа – включает отдельные черты Огарева, молодого Льва Толстого. Тургенев наполнил образ главного героя автобиографическими деталями, собственными настроениями: рассказ о нескольких поколениях Лаврецких содержат отзвуки семейных преданий Лутовиновых (родственники писателя по материнской линии), подробности воспитания героя романа, его раздумья об исторических путях развития России, об обязанностях помещика по отношению к своим крестьянам, о нравственном долге, трагической сущности любви.

Роман «Дворянское гнездо» встретил восторженный прием у читателей, критиков самых различных направлений. В позднейшем предисловии к собранию своих романов (1880г) И.Тургенев вспоминал: ««Дворянское гнездо» имело самый большой успех, который когда-либо выпадал на мою долю». Н.Добролюбов в статье: «Когда же придет настоящий день?» (1860) поставил образ Лаврецкого в ряд «лишних людей», время которых безнадежно прошло, когда за «размышлениями и разговорами должно следовать дело». Тургенев, по мнению Добролюбова, вновь придал общественный смысл личным судьбам своих героев.

Действительно, в облике главного героя Лаврецкого много автобиографического: рассказ о детских годах, о спартанском воспитании, о взаимоотношении с отцом; раздумья повзрослевшего Лаврецкого о России, его желание навсегда вернуться на Родину, остаться в своем родовом «гнезде», заняться устройством жизни крестьян. Лаврецкий объединил в себе лучшие качества дворянства. За ним – предыстория целого дворянского рода Лаврецких, она не только объясняет характер главного героя, но и укрупняет проблематику романа, создает необходимый фон. В романе речь идет не только о личной судьбе Федора Лаврецкого, но об исторических судьбах дворянства. Отец Федора Лаврецкого – Иван Лаврецкий – англоман во всех своих увлечениях. Федору Лаврецкому свойственна романтическая мечтательность и одновременно умение анализировать, знание родной земли. Мать Лаврецкого была крепостной крестьянкой. Она умерла молодой, Федор смутно помнит ее. Федор Иванович Лаврецкий получил традиционное для дворянина образование: обучался дома, затем в университете, женился по страстной любви, вместе с женой уехал за границу, прожил там долгие годы. Обманутый женой, разочарованный, он возвращается в Россию, приезжает в свое родовое поместье, заново обретает утраченное чувство родины. Опустошенная душа Лаврецкого жадно впитывает забытые впечатления: длинные межи, заросшие чернобыльником, полынью и полевой рябиной, свежую, степную, тучную голь и глушь, длинные холмы, овраги, серые деревеньки, ветхий господский домик с закрытыми ставнями и кривым крылечком, сад с бурьяном и лопухами, крыжовником и малиной. Процесс исцеления Лаврецкого от суетных парижских впечатлений совершается не сразу, а по мере постепенного сближения с Родиной, с деревенской, родной глушью. Тургенев создает образ России с бережной, сыновней любовью.

Живым олицетворением родины, народной России является в романе Лиза Калитина. Эта дворянская девушка, как пушкинская Татьяна, воспитана на народной культуре, ее воспитывала нянюшка, простая русская крестьянка. Книгами ее детства были Жития святых. Лизу покоряла самоотверженность отшельников, святых мучеников, их готовность пострадать и даже умереть за правду. Лиза религиозна в духе народных верований: ее привлекает в религии высокая нравственная культура, совестливость, терпеливость и готовность подчиняться безоговорочно требованиям сурового нравственного долга. Федор Лаврецкий, возрождающийся к новой жизни, вместе с заново обретаемым чувством родины переживает и новое чувство чистой, одухотворенной любви. Лиза и является для него воплощением Родины, так любимой им. Любовь Лизы и Лаврецкого глубоко поэтична. С этой святой любовью гармоничен и свет лучистых звезд, и ласковая тишина майской ночи, и звуки музыки Лемма. Лизе кажется, что такое счастье непростительно, что за него последует расплата. Герои романа вынуждены выбирать между личным счастьем и долгом, выбирают они, конечно, долг. Лиза и Лаврецкий живут с ощущением невозможности личного счастья, когда вокруг страдают люди, столько несчастных и обездоленных. Лиза решает уйти в монастырь, тем самым она совершает нравственный подвиг. В эпилоге романа звучит элегический мотив скоротечности жизни, стремительного бега времени. Прошло восемь лет: умерла Марфа Тимофеевна, не стало матери Лизы, умер музыкант Лемм, постарел Лаврецкий. В течение этих восьми лет совершился перелом в его жизни: он перестал думать о собственном счастье, о личных целях и интересах. В финале романа герой приветствует новое поколение, идущее ему на смену: «Играйте, веселитесь, растите, молодые силы…».

По словам Анненкова, на этом романе впервые «сошлись люди разных партий в одном общем приговоре; представители различных систем и воззрений подали друг другу руки и выразили одно и то же мнение. Роман был сигналом повсеместного примирения».

Роман «Отцы и дети»

Тургенев-художник наделен особым чувством времени, его неумолимого и стремительного движения. Это объясняется тем, что писатель жил в особую эпоху – интенсивного развития России, когда в несколько десятилетий совершались «превращения» духовные, экономические, социальные. «Наше время, - писал Тургенев, - требует уловить современность в ее преходящих образах…». Заметим, что все шесть романов Ивана Тургенева не только посвящены «современному моменту», но и «предвосхищали» этот момент. Писатель был особенно чуток к тому, что было в преддверии «накануне».

По словам Н.Добролюбова, Тургенев «быстро угадывал новые потребности, новые идеи, вносимые в общественное сознание, и в своих произведениях непременно обращал … внимание на вопрос, стоявший на очереди и уже смутно начинавший волновать общество». Произведения Ивана Тургенева поистине составили целое художественное повествование о русской интеллигенции, ее духовных поисках. Романы писателя охватывают более двадцати лет жизни русского общества. За эти десятилетия, конечно, менялись типы людей, стоящих в центре общественного движения: от Дмитрия Рудина, воспитанника философских кружков, до народника-революционера Нежданова, героя последнего романа «Новь», - таков охват русской жизни в творчестве Тургенева. Главные тургеневские герои различны по социальному происхождению, мировоззрению, политическим убеждениям, но это всегда люди, стремящиеся осознать свое место в мире, понять смысл человеческого существования, у них высокие требования к себе и к миру, к чувствам. Судьба романных героев Тургенева всегда трагична: они или заканчивают жизнь одинокими, как Федор Лаврецкий («Дворянское гнездо»), Павел Кирсанов («Отцы и дети»), или безвременно погибают, как Рудин, Инсаров, Базаров, Нежданов. «Счастье не дается человеку», - вот вечный итог тургеневского романа. Этот трагический закон жизни тяготеет над всеми героями, независимо от конкретных исторических условий эпохи, мировоззрений, идейных позиций.

Действие романа «Отцы и дети» датировано Тургеневым с чрезвычайной точностью: Кирсанов и Базаров приезжают в Марьино 20 мая 1859 года. Между тем роман пишется Тургеневым в 1861 году (дописан 30 июля 1861 года), а печатается в первых книжках «Русского вестника» за 1862 год. Таким образом, роман Тургенева не есть современный роман в совершено точном смысле слова, и смысл датировки действия «Отцов и детей», несомненно, важен: ведь между 1859 и 1862 годом легло освобождение крестьян. Роман, действие которого развертывается почти за два года до освобождения, в 1862 году никак не мог быть принят как современный, и смысл этой разновременности важен. Заметим особое значение датировки у Тургенева: вероятно, нет ни одного романиста, который так тщательно обдумывал бы хронологию своих произведений. Так, действие романа «Накануне» начинается «в один из самых жарких летних дней 1853 года»; «Дыма» - 10 августа 1862 года и т.д., и не только романы («общественные романы», по определению исследователя Л.Пумпянского), но и повести хронологизированы не менее строго. Действие «Вешних вод» происходит летом 1840 года, воспоминания Санина о франкфуртских событиях относятся к зиме 1870 года; ранней весной того же 1870 года он едет за границу и возвращается в мае. Действие «Первой любви» относится к лету 1833 года, события «Несчастной» отнесены к зиме 1835 года. У Тургенева нет почти ни одного рассказа без прямых или косвенных (чаще всего прямых) хронологических указаний. Заметим, что не менее точная историчность свойственна была поэтической системе Пушкина (например, начало и конец «Метели», разделенные войной 1812 года).

Роман «Отцы и дети» начинается, как обычно у Тургенева, с обрисовки той среды, в которой появляется главный герой. Портрет Николая Петровича и его биография, изложенная в первой главе, создают впечатление мягкого, добродушного и в то же время старомодного, совсем не вяжущегося с духом времени, к которому отнесено действие романа. Николай Петрович «пухленький», сидит он «подогнувши под себя ножки», он нежен и сентиментален. Ожидая сына, кончившего учение в Петербурге, Николай Петрович вздыхает и задумчиво поглядывает кругом. Однако эта элегическая картинка сразу сменяется тревогой и движением: слышится стук приближающегося экипажа. Характерно, что в первой главе мы еще не видим Базарова, точно его нет. Скрытая психологическая мотивировка этого отсутствия заключается в том, что Николай Петрович, взволнованный встречей с сыном, видит только одного Аркадия, только околыш его студенческой фуражки и знакомый очерк дорогого лица. Здесь же проявляется искусство повествовательной техники Тургенева: он не хочет знакомить читателя с Базаровым наспех. Первому знакомству с Базаровым Тургенев отводит особую главу (вторую), которую можно назвать базаровской: она вся посвящена «новому» человеку. Сразу обращает на себя внимание его незаурядная внешность: высокий рост, лицо, выражающее «самоуверенность и ум», мужественный голос, своеобразные манеры, свидетельствующие о какой-то спокойной внутренней силе и простоте; длинные волосы – устойчивая, на десятилетия сохранившаяся примета вольнодумства.

В третьей главе Базарова почти нет. Из разговора отца и сына Кирсановых становится ясно, что «главный предмет его – естественные науки» и что «он в будущем году хочет держать на доктора». Возникают картины, показывающие неизбежность изменения прежнего жизненного уклада и, следовательно, неизбежность появления в русской жизни «новых людей». Так, у Николая Петровича большие хлопоты с мужиками в нынешнем году, мужики не платят оброка и «подбивают» наемных работников, у которых тоже «настоящего старания все еще нету». Деревенский пейзаж говорит о крестьянском разорении, о бедности, при виде этого разорения Аркадий размышляет о необходимости перемен: «Да, перемены необходимы...» И это был действительно главный вопрос эпохи, историческая неизбежность его немедленного решения породила те острейшие политические споры.

Образ Базарова в романе «Отцы и дети»

И.Тургенев писал Достоевскому (письмо от 4 мая 1862 года): «Никто, кажется, не подозревает, что я попытался в нем (в Базарове) представить трагическое лицо ». В центре романа Ивана Тургенева «Отцы и дети» – новый герой, рожденный эпохой 60-х годов XIX века. Евгений Базаров – разночинец (он гордится тем, что дед его «землю пахал»), демократ, деятель новой общественной эпохи, атеист, материалист и нигилист по убеждениям. Между тем, Тургенев не развивает полностью философские взгляды своего героя (материалистическая философия). Так, Павел Петрович (в X главе) говорит Базарову: «Вы, может быть, думаете, что ваше учение новость? Напрасно вы это воображаете. Материализм, который вы проповедуете ...» Однако из уст Базарова ни разу не звучит проповеди материализма. Очевидно, Тургенев был лишен возможности передать те, по его замыслу, многочисленные беседы, в которых Базаров «проповедовал» материализм, но достаточно косвенных указаний, чтобы не сомневаться в характере его философских взглядов. В романе есть и другие недомолвки, объясняющиеся цензурой, например, в X главе.

Тургенев в известном письмо Случевскому (14 апреля 1862г.) объясняет, что слово «нигилист» следует понимать как «революционер». Несомненно, Базаров считает необходимым разрушение существующего общественного порядка и коренное переустройство общества. Однако каким идеалом обосновано базаровское отрицание? Какова базаровская программа общественного переустройства? Эти вопросы прямо встают перед Базаровым во время его спора с Павлом Кирсановым (X гл.), но нигилист отказывается их обсуждать. Во время спора Базаров прямо говорит, что у него нет и не может быть никакой положительной программы, потому что у него нет и не может быть другой цели, кроме цели разрушения.

Конфликт романа Базаров и Павел Кирсанов

Мировоззренческие позиции Базарова выясняются в идейных спорах с дворянами Кирсановыми, чуждыми ему социально. Демократ Базаров явно выходит победителем из этих споров: «Это торжество демократизма над аристократией», - так оценивал сам Тургенев смысл изображенной им ситуации. Так о чем идут споры между Евгением Базаровым и старшими Кирсановыми? В чем суть конфликта романа? Можно ли определить его как социальный или социально-политический, то есть столкновение между демократом и либералом? Дело в том, что Базаров интересует автора не только со стороны его социально-политических взглядов, но и мировоззрения философского (общих взглядов на человека и мир). Нигилист Базаров спорит с Павлом Кирсановым по так называемым «вечным» вопросам – искусство, природа, любовь. Правда, есть и еще одна тема споров – народ, его характер. Это естественно, ведь Базаров – демократ. Однако в спорах с Кирсановыми выясняются прежде всего философские взгляды, как демократа, так и дворян-либералов. Каковы же взгляды демократа и нигилиста Базарова по этим мировоззренческим вопросам? В отличие от идеалистов, Евгений Базаров – материалист, рационалист. Он отвергает восприятие природы, искусства, любви как вечных ценностей бытия, отрицает их таинственное и высокое значение для человека. По мнению нигилиста, «природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Таким образом, с точки зрения Базарова, в природе нет никакой тайны, ничего, что было бы выше человека, перед чем стоило бы преклоняться и трепетать. Отношение разночинца к искусству определяется степенью его непосредственной пользы: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», а Рафаэль «гроша ломаного не стоит». Евгений Базаров посмеивается над пристрастием Николая Петровича к Пушкину, над его игрой на виолончели и советует Аркадию дать прочесть отцу научный трактат Бюхнера «Материя и сила». Базаров заметил, что Николай Петрович перед ним робеет, подшучивает по этому поводу над «стареньким романтиком». Базаров высмеивает историю любви Павла Кирсанова к загадочной и таинственной княгине: Что это за таинственные отношения…? Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться загадочному взгляду?». Евгений Базаров полагает, что любовь – это «романтизм, чепуха»: «Человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви, и, когда ему эту карту убили, раскис и опустился… Этот человек не мужчина, не самец», - говорит Базаров другу Аркадию. Павел Петрович, «изящный и породистый» дворянин, европеец, даже его слуга Прокофьич «по-своему, был аристократ, не хуже Павла Петровича». Базаров говорит Аркадию: «А чудаковат у тебя дядя... Ногти-то, ногти-то, хоть на выставку посылай... Эдакие у него удивительные воротнички, точно каменные...» и т.д.

К вопросу о нигилизме и нигилистах

Кстати, сам Базаров не называет себя нигилистом, не стремится подчеркнуть в споре с Павлом Петровичем, что он нигилист, хотя и не возражает против такого наименования. Заметим, что «крамольное слово» было произнесено другом Евгения Базарова – Аркадием. Аркадий, по всей вероятности, желая эпатировать (шокировать) дядюшку и отца, произносит о своём друге следующее: «Он нигилист». Слову «нигилист» суждено было приобрести мировую популярность. На западе оно стало на долгие годы обозначением передового русского деятеля, отрицателя и революционера. В России сразу же после выхода романа противники демократии сразу сделали из него «бранную кличку». По мнению исследователя Л.В.Пумпянского, «слово нигилизм неудачно и не выражает содержания самого явления, это понимали все серьезные современники, даже враги. Нравилось это слово только реакционерам и обывателям, которые могли благодаря ему освободить себя от обязанности понять ненавистное им явление». Герцен также считал это слово «неудачным», он писал в феврале 1869 года: «Слово нигилизм принадлежит литературному жаргону: его первые выдвинули враги радикального и реалистического движения. Но слово осталось. Поэтому не ищите определения нигилизма в этимологии слова. Разрушение, проповедуемое нашими реалистами, всеми своими стремлениями направлено к утверждению». Действительно, невозможны чисто отрицательные направления, отрицание есть своеобразный акт борьбы, следовательно, есть проявление какой-то общей позиции, и все дело в этой позиции, а не в отрицании самом по себе. Отрицательным кажется какое-либо направление прежде всего противнику, позиция которого отрицается. В данном случае – дворянскому либерализму.

Что касается героев романа, то, например, Павла Кирсанова, известие о том, что Базаров – нигилист, вызывает у него скорее иронию, чем негодование. Павел Кирсанов, человек образованный, знающий латынь, он просто дает дословный перевод: nihil в переводе с латыни означает “никто”, “ничто”, “ноль”. Так неужели Базаров – ноль? Далее Павел Петрович замечает с не меньшей иронией и сарказмом: «Сначала были гегелисты, а теперь нигилисты». Таким образом, Павел Кирсанов сообщает о том, речь идёт о некой философской концепции, философских воззрениях; кроме того, с его точки зрения, молодые люди всегда были увлечены «новыми идеями», и если прежде это был Гегель, то теперь нигилизм. Однако замечания Павла Кирсанова, касающиеся нигилизма (nihil – «никто», «ничто»), звучат, разумеется, резко и выражают крайнее неприятие, негативное отношение аристократа к разночинцу и демократу Базарову. По всей вероятности, именно поэтому Николай Петрович, стараясь смягчить резкость брата, даёт другое определение нигилизма. С точки зрения Николая Петровича Кирсанова, «нигилист – это тот, кто ничего не принимает на веру, во всём сомневается». Павел Кирсанов вновь не может согласиться с подобным суждением, ибо для него нигилист – тот, «кто никого не уважает». Таким образом, как это не удивительно, о нигилизме и нигилистах говорят именно дворяне Кирсановы. Сам же Евгений Базаров не произносит подобных суждений, не призывает всех стать нигилистами, не «разглагольствует» о данной философии. Базаров сдержан и немногословен, его программа не рассчитана на перспективу, есть лишь цель, к которой нужно идти: «Сломать всё надо», - говорит Евгений Базаров. Что же дальше? Базаров не знает и не представляет себе это будущее: «Строить будут другие», - утверждает он. Как видим, у Базарова нет ясной и чёткой цели. Да, он многое отрицает: искусство, поэзию, любовь, в природе же видит лишь одну «мастерскую» («Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник»). Но что даст будущему отрицание ради отрицания, отрицание во имя разрушения? Утверждение нового, несомненно, должно сопровождаться созиданием. Разрушить легко. Пагубность нигилизма в том и состоит, что в этом крайнем разрушении совсем нет места для строительства, для продолжения традиции и созидания. Нигилисты, подобные Базарову, вовсе не собираются следовать «отцам», а ведь в прошлом есть не только пороки, требующие искоренения, но и то, чему обязательно должны следовать «дети». Таким образом, распадается «связь времён», разрушается традиция, а если нет традиции, то «всё позволено» (об этом будет писать Достоевский). Фёдор Михайлович Достоевский был одним из тех русских писателей, кто первым заговорил об опасностях нигилизма как крайнего отрицания. Неслучайно Фёдор Достоевский создаёт антинигилистический роман «Бесы», в котором нигилизм доводит героев до убийства во имя идеи. Да, Базаров молод, силён, полон надежд, любви к человеку (он совершенно бескорыстно лечит крестьян, помогая отцу), но, к сожалению, нигилизм и на него действует разрушающе. К тому же, в романе «Отцы и дети» сама жизнь опровергает воззрения Базарова: он, отрицающий любовь, полюбил Анну Одинцову, и чувство это глубокое и страстное (ему приоткрываются «тайны любви», а вместе с нею и другие тайны, существование которых он прежде отрицал в своих теоретических спорах). Признаваясь в любви к Одинцовой, Базаров скажет: «Я полюбил Вас, глупо, безумно». Как видим, никакого нигилистического отрицания здесь нет, забыты недавние прежние рассуждения о том, что любовь – это «чепуха», «художество». Еще одна проблема спора между Базаровым и Павлом Кирсановым – отношение к народу. Для Павла Кирсанова русский народ – загадочная, труднопостижимая стихия, «он свято чтит предания», «он патриархальный», «он не может жить без веры». Базаров же разделяет взгляды революционной демократии на народ: темный, загнанный, забитый, униженный, доведенный до идиотизма крепостничеством, поэтому униженный русский народ предстоит просвещать и воспитывать. Демократ Евгений Базаров говорит о народе: «Мужик рад сам себя обокрасть, чтобы напиться дурману в кабаке»; «Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним?». В связи с вопросом об отношении к народу в романе возникает еще один вопрос: что важнее – духовные интересы личности или материальные интересы массы? Павел Кирсанов убежден, что «без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе нет никакого прочного основания общественному зданию. Личность – вот главное… ибо на ней все строится». Базаров признает лишь материальную пользу: «Чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны, не нужны отвлеченности», те, о которых говорит Павел Петрович.

Нельзя не заметить, что мировоззрение и позиции Базарова не только сходны с идеологией революционных демократов (и это сходство обстоятельно изучено в работах Г.Бялого, П.Г.Пустовойт), но и имеют существенные различия с идеями Чернышевского, Добролюбова, Писарева. Тургенев в известном письме Случевскому 14 апреля 1862 года объяснял, что слово «нигилист» следует понимать как «революционер». Следовательно, главный герой – решительный противник существующего общественного порядка: Базаров считает необходимым разрушение этого порядка и коренное переустройство общества. Однако каким идеалом обосновано базаровское отрицание? Какова базаровская программа общественного переустройства? Эти вопросы прямо встают перед Базаровым во время его спора с Павлом Петровичем Кирсановым (10 гл.) Но «нигилист» отказывается их обсуждать, причем трудно подозревать его в нарочитом утаивании ответов. Во время спора Базаров прямо говорит о том, что у него нет и не может быть никакой положительной программы, потому что у него нет и не может быть никакой другой цели, кроме разрушения. На полемическое напоминание о необходимости «строить» Базаров отвечает достаточно определенно: «Это уже не наше дело... Сперва нужно место расчистить».

Итак, в мировоззренческом конфликте Базаров превосходит своих противников, его позиции выглядят сильнее, пожалуй, он прав, говоря Павлу Кирсанову: «Вот вы уважаете себя и сидите сложа руки, … уважаете народ, а говорить-то с ним не умеете. Как видим, уже после первых споров позиции героев выяснены, но конфликт между ними ничем не разрешается. Что же дальше?

Евгению Базарову предстоит подвергнуться испытанию теми вечными, духовными ценностями бытия, значение которых он отрицал, и прежде всего – любовью. При встрече с Анной Одинцовой Базаров испытывает растерянность, он пытается бодрится, цинично отзываясь о ней: «Баба с мозгом, … тертый калач, … видала виды… Экое богатое тело, хоть сейчас в анатомический театр». Однако за этим цинизмом – смущение и растерянность, которые Базаров пытается скрыть прежде всего от самого себя. Он признается: «Ну, и смирненький же я стал». Несколько позже Евгений Базаров признается Одинцовой в любви, том самом чувстве, которое он отрицал: «Я полюбил вас глупо, безумно». Базарову приоткрывается тайна любви, а вместе с ней и другие тайны, существование которых он отрицал в своих теоретических спорах. Он видит теперь в природе не одну лишь «мастерскую»: «Я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет, и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностью, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие…». Тургенев отмечает, что между миром души человека и миром Вселенной существуют невидимые, незримые, но связи, которые неразрывны, но которые могут быть познаны лишь немногим, тонко чувствующими натурами.

Базаров говорит и том, что не все люди осознают трагизм человеческой жизни, трагизм бытия: «Мои родители заняты и не беспокоятся о собственном ничтожестве…». Здесь в базаровском мировосприятии ставится вечный для героя Тургенева вопрос о вечности природы и ограниченности человеческого существования. После встречи с Анной Одинцовой Базаров не произносит суждений об искусстве, но и здесь взгляды его не остались без изменений. Когда умирающий Базаров говорит Анне Одинцовой: «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет» - это говорит поэт, романтик, мировоззрение которого он не так давно отрицал. Сложнее теперь решается и вопрос о том, что важнее – духовные интересы развитой личности, индивидуальности, или материальные интересы массы: «А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет…». Да и сам характер народа уже не кажется Базарову таким простым и однозначным, как прежде. В сцене дуэли Павел Петрович, глядя на проходящего мужика, задается вопросом: «Что думает о нас этот человек?». Важен ответ Базарова: «Кто ж его знает? … Русский мужик –это таинственный незнакомец… Кто его поймет? Он сам себя не понимает». Как видим, простое решение вопроса демократами о невежестве и забитости русского народа Базарова уже не удовлетворяет.

Заметим, что сцена дуэли исключительно важна для понимания конфликта романа: здесь Павел Петрович и Евгений Базаров уже не прямолинейные враги, в них обнаруживается нечто родственное на уровне более высоком, чем идеологический. Между ними обнаруживается определенная психологическая близость: оба жертвы любви, Базаров в своем варианте повторяет историю Павла Петровича; оба одинокие, непонятые, гордые. Познание трагического значения любви уравнивает их (Базарова и Павла Кирсанова) на уровне духовно-личностном, более высоком, чем идеологический. Евгений Базаров – новый герой, разночинец, демократ, материалист, но прежде всего – личностная натура, максималист, как и Павел Кирсанов с его аристократизмом, гегельянством. Как личностные натуры они сходятся в своем трагическом итоге: Павел Петрович одинок, жизнь его бесцельна, он даже лишил себя Родины и общения с соотечественниками (живет в Дрездене, общается только с англичанами, все называют его «барон фон-Кирсанофф»), лишь иногда его можно было видеть в русской церкви; Базаров трагически погибает, уходит из этой жизни раньше времени, хотя столько мог сделать и для самой России («Нужен ли я России?» – задается он вопросом). Таким образом, для героя с развитым чувством личности главное не социальная его характеристика, а то, что он в конце концов познает трагизм жизни.

По сути, в этом смысл заглавия романа Тургенева. Оказывается, что и дети, и отцы, то есть каждое новое поколение проходит через общий трагический итог жизни.

И.Тургенев «Накануне»

Тургенев писал в период обдумывания замысла романа «Накануне»: «Фигура главной героини Елены, тогда еще нового типа в русской жизни, довольно ясно обрисовывалась в моем воображении, но недоставало героя…». Прототипом тургеневского героя Инсарова явился Николай Димитров Катранов, родившийся в болгарском городе. В 1848г. он приехал в Россию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета. В 1853г. началась русско-турецкая война, болгарский народ боролся против турецкого ига, и Николай Катранов вместе с русской женой Ларисой уехал на свою родину, в Болгарию. Однако Катранов заболел туберкулезом, и ему пришлось вернуться в Россию, а затем уехать на лечение в Венецию, где Катранов простудился и скоропостижно скончался. Это был талантливый человек: он писал стихи, занимался переводами, горячо пропагандировал идею освобождения Болгарии. Тургенев писал об этом человеке: «Вот герой, которого я искал». Н.А.Добролюбов посвятил роману «Накануне» статью «Когда же придет настоящий день?» и дал определение художественному дарованию Тургенева, увидев в нем писателя, чуткого к общественным проблемам. В центре романа не только образ революционера Инсарова, но и Елены Стаховой. Елена мечтает о правде, которую надо искать далеко-далеко, со странническим посохом в руках. Она готова пожертвовать собой ради других, ради высокой цели спасения людей, попавших в беду, страдающих и несчастных. Дмитрий Инсаров оказывается достойным героини. Он отличается от Берсенева и Шубина. Берсенев – молодой ученый, историк; Шубин – будущий художник, человек искусства. Инсарова отличает цельность характера, полное отсутствие противоречий между словом и делом. Он занят не собой, все помыслы его сосредоточены на одной цели – освобождении родины, Болгарии. Инсарову свойственны широта и разносторонность умственных интересов, подчиненному одному делу – освобождению родного народа от векового рабства. Силы Инсарова питает и укрепляет живая связь с родной землей, чего так не хватает, например, Берсеневу. Ученый Берсенев пишет труд «О некоторых особенностях древнегерманского права в деле судебных наказаний». Талантливый Шубин мечтает поехать в Италию. Берсенев и Шубин – деятельные натуры, личности незаурядные, но их деятельность слишком далека от насущных потребностей народной жизни.

В романе Тургенев размышляет о трагической судьбе таких людей, как Инсаров. Писатель обращается к вопросам долга и счастья (начинает звучать философская проблематика). Роман открывается спором между Шубиным и Берсеневым о счастье и долге: «Каждый из нас желает для себя счастья». Инсаров и Елена считают, что их любовь соединяет личное с общественным, что она одухотворяется высшей целью. Жизнь ставит перед Еленой, любящей Инсарова, роковой вопрос: совместимо ли великое дело с горем бедной, одинокой матери. Ведь любовь Елены к Инсарову приносит страдание не только матери: она оборачивается невольной нетерпимостью и по отношению к отцу, к русским друзьям – Берсеневу и Шубину, она ведет Елену к разрыву с Россией. В тургеневском романе звучит мысль о трагизме человеческого существования. Одновременно писатель утверждает красоту и величие дерзновенных, освободительных порывов человеческого духа, оттеняет поэзию любви Елены к Инсарову, придает широкий общечеловеческий смысл социальному содержанию романа. Неудовлетворенность Елены современным состоянием жизни в России, ее тоска по иному, более совершенному социальному порядку в философском плане романа приобретает «продолжающийся» смысл, актуальный во все времена.

«Накануне» – это роман о порыве России к новым общественным отношениям, пронизанный нетерпеливым ожиданием «сознательно-героических натур», в то же врем это роман о бесконечных исканиях человечества, о постоянном стремлении его к совершенству, о вечном вызове, который бросает человеческая личность «равнодушной природе».

Литература:

1. Бялый Г.А. Тургенев и русский реализм. – М. -Л., 1962. С. 142-170.

2. Маркович В.М. И.С.Тургенев и русский реалистический роман 20-х-30-х гг. 19 века. – Л., 1982. С. 180-202.

3. Манн Ю.В. Философия и поэтика «натуральной школы» // Проблемы типологии русского реализма. – М., 1969.

4. Писарев Д.И. Базаров // Писарев Д.И. Литературная критика. В 3т. т. 1. – Л., 1984.

5. Чудаков А.П. О поэтике Тургенева-прозаика // И.С. Тургенев в современном мире. – М., 1987.

6. Роман И.С.Тургенева «Отцы и дети» в русской критике. – Л., 1986.

И.Гончаров «Обломов»

Напечатан в 1859 году в первых четырех номерах журнала «Отечественные записки». Сразу же был высоко оценен читателями, литераторами, критикой; Л.Толстой «Обломов – капитальнейшая вещь, какой давно, давно не было…». План «Обломова», по словам автора, родился в 1847 году. «Сон Обломова» был напечатан в 1849 году. Вплоть до 1852 года Гончаров «служил и писал очень лениво и редко». На этой стадии работы роман назывался «Обломовщина». Замысел заключался в идее «монографии» о русском патриархальном барине, его деревенском и городском быте. С 7 октября 1852 года по 1855 год Гончаров в должности секретаря при адмирале Путятине принимал участие в кругосветной экспедиции на фрегате «Паллада». По возвращении в Петербург работа над «Обломовым» возобновилась, о ней заговорили, и журналы стремились получить рукопись писателя. Именно в этот период Гончаров отказался от первоначального заглавия и всю проблематику связал с характером героя. Теперь художник сосредоточил внимание на судьбе идеально настроенной, духовно развитой личности в современном мире.

В первой части романа в одном дне Обломова представлена вся жизнь. Центральная глава первой части – «Сон Обломова». В статье «Лучше поздно, чем никогда» Гончаров назвал ее «увертюрой всего романа». «Сон» охватывает жизнь целого поколения Обломовых и детство, отрочество, начало юности Ильи Ильича (16 лет). В нем – ответ на вопросы героя: «Отчего я такой?». Что сгубило натуру, наделенную от рождения «пылкой головой, гуманным сердцем»? Русский философ В.Соловьев назвал Обломова «всероссийским типом». Соловьев увидел в Илье Обломове воплощение всего русского, национального, увидел в нем выражение русской души. Действительно, на первых страницах романа мы читаем об Обломове: «Душа так ясно и открыто светилась в улыбке, в глазах, в каждом движении головы, рук Ильи Ильича Обломова». Истории этой живой человеческой души и посвящен роман И.Гончарова. Критик Добролюбов увидел в самом романе «знамение времени и обличение обломовщины». «Обломовщина» – это слово произносит Андрей Штольц, и является оно своеобразным обличением барству, лени, праздности. Действительно, обитатели Обломовки - обломовцы - на протяжении столетий сносили труд как наказание, и где была возможность, всегда от него избавлялись. Несомненно, обличительное направление присутствует в романе. Тот же Илья Обломов на вопрос своей избранницы Ольги Ильинской: «Что сгубило тебя? Нет имени этому злу». Отвечает: «Есть. Обломовщина». Однако Гончаров в романе не только обличает «обломовщину, ибо при всей своей значимости, актуальности, это явление все же преходящее. В книге русского писателя есть нечто большее, чем просто обличение «обломовщины»: автор размышляет о добре и зле, о старой и новой правде, о традициях и об их истоках, о душе человеческой. Илья Обломов – потомственный, ныне оскудевший дворянин. Он уже безвыездно много лет живет в Петербурге, не посещает свое родовое поместье – Обломовку. Между тем, за Обломовым – весь уклад «старинной дворянской жизни», с ее преданиями и традициями. Не случайно Илья Обломов в своем сне «возвращается» в родовое поместье и видит себя ребенком. Это сон из детства, сон души чистой, непорочной. Перед нами исток человеческой жизни и судьбы. Маленький Илюша Обломов любознателен, активен. Он постигает окружающий его мир, стремится туда, где опасно («страшный овраг», куда Илюше строго-настрого запретили ходить, а многочисленные няньки и мамки должны были неукоснительно выполнять требования господ и хранить дитя от «страшного места»), ребенок видит прежде всего поэтическую сущность этого мира. Обломовка – «благословенный край», не знающий катастроф, бурь, несчастий. Здесь все живут счастливо, дружно, не знают болезней, не ведают, что такое преступление и доживают до глубокой старости. Таким образом, перед нами некая идеальная модель жизнеустройства. Обломовцы никогда не знали, что такое воровство, насилие и «даже сама смерть была похожа на сон». Они доживали до глубокой старости и чаще всего умирали во сне, то есть спокойно уходили в мир иной. Однако в Обломовке есть и нечто другое: все ее обитатели стремятся к сытой и спокойной жизни, и уже с самого утра начинаются приготовления к обеду, а сам Илюша Обломов окружен многочисленными запретами: няньки – мамки не спускают с него глаз, запрещено ему посещать и самое страшное место – овраг. Так, благодаря многочисленным запретам, родительской любви, безмерной опеке, Илюша Обломов оказывается оторванным от жизни, жестокой реальности. Любящая матушка стремится избавить Илью даже от трудностей обучения: Илью «не томили книгами, ведь книги гложут ум и сердце и сокращают жизнь». И все-таки Илье Обломову знаком иной труд – это труд души. Его душа развивалась вопреки заветам прошлого. Герой романа не случайно «Обломов», ведь он уже «вышел» за пределы Обломовки и мучительно пытается осмыслить и понять все происходящее. Вот почему «свет души» Обломова отражается в сердцах тех, кто знал и любил его. Андрей Штольц, деловой человек, непрестанно стремится к другу, чтобы в беседе с ним успокоить свою встревоженную душу. Ольга Ильинская полюбила именно Обломова, разглядела в нем честное, верное сердце, добрую душу, открытость, русскую незлобивость. Что же касается Агафьи Матвеевны Пшеницыной, то «навсегда осмыслилась и жизнь ее, теперь уже она знала, зачем жила, знала, что жила не напрасно». Илья Обломов, как и все обломовцы, тихо и спокойно перейдет в мир иной, но останется маленький сын, тоже Обломов. Сопоставление и противопоставление в романе Ильи Обломова и Андрея Штольца – это нравственная, философская проблема. За Штольцом не стоит многовековой уклад, ему не сопутствует ни предания, ни традиции. В настоящем он располагает одним: умеет и любит трудиться. Но каков смысл этой жизни. Перед нами своеобразная механическая деятельность, по сути, деятельность для деятельности, которая математически точно и верно представлена. Аполлон Григорьев, обращаясь к образу Штольца, видел в нем своеобразную «машинизацию» человеческой личности. Андрей Штольц не имеет право на сомнения, размышления, потому что отсутствие сомнений в себе самом, в своих поступках, решениях является гарантом успеха. Если Штольц начнет сомневаться, размышлять, он проиграет и, прежде всего, в области материальной. Штольц же стремится к материальному и карьерному успеху. Деловой человек обещал отцу, что у него обязательно будет дом в Петербурге, теперь уже два дома, вероятно, скоро будет и третий. И. Гончаров, обращаясь к образу Штольца, не случайно ничего не пишет о его духовном мире: деловому человеку важен успех.

Истинным же героем романа, несомненно, является Илья Обломов, с его слабостями, сомнениями, страхами, неуверенностью в себе. В конечном итоге, с его неприспособленностью к миру прагматиков и деловых людей.

А «история души человеческой» – это история жизни русского потомственного дворянина Ильи Обломова.

Натуральная школа - условное название начального этапа развития критического реализма в русской литературе 1840-х годов, возникшего под влиянием творчества Николая Васильевича Гоголя. К «натуральной школе» причисляли Тургенева и Достоевского, Григоровича, Герцена, Гончарова, Некрасова, Панаева, Даля, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина и других.

Натуральная школа – обозначение возникшего в 40-е годы 19 века в России нового этапа в развитии русского критического реализма, связанного с творческими традициями Н.В.Гоголя и эстетикой В.Г.Белинского. Название «Н.ш.» (впервые употреблено Ф.В.Булгариным в газете «Северная пчела» от 26.II.1846, № 22 с полемической целью унизить новое литературное направление) укоренилось в статьях Белинского как обозначение того русла русского реализма, который связан с именем Гоголя. Формирование «Н.ш.» относится к 1842-1845 годам, когда группа писателей (Н.А.Некрасов, Д.В.Григорович, И.С.Тургенев, А.И.Герцен, И.И.Панаев, Е.П.Гребенка, В.И.Даль) объединились под идейным влиянием Белинского в журнале «Отечественные записки». Несколько позднее там печатались Ф.М.Достоевский и М.Е.Салтыков. Писатели эти выступали также в сборниках «Физиология Петербурга» (ч. 1-2, 1845), «Петербургский сборник» (1846), которые стали программными для «Н.ш.». Первый из них состоял из так называемых «физиологических очерков», представлявших непосредственные наблюдения, зарисовки, как бы снимки с натуры – физиологию жизни большого города. Жанр этот возник во Франции в 20-30-е годы 19 века и оказал известное влияние на развитие русского «физиологического очерка». Сборник «Физиология Петербурга» характеризовал типы и быт тружеников, мелких чиновников, деклассированного люда столицы, был проникнут критическим отношением к действительности. «Петербургский сборник» отличался разнообразием жанров, оригинальностью молодых талантов. В нем напечатаны первая повесть Ф.М.Достоевского «Бедные люди», произведения Некрасова, Герцена, Тургенева и др. С 1847 года органом «Н.ш.» становится журнал «Современник». В нем опубликованы «Записки охотника» Тургенева, «Обыкновенная история» И.А.Гончарова, «Кто виноват?» Герцена и другие. Манифестом «Н.ш.» явилось «Вступление» к сборнику «Физиология Петербурга», где Белинский писал о необходимости массовой реалистической литературы, которая бы «… в форме путешествий, поездок, очерков, рассказов… знакомила и с различными частями беспредельной и разнообразной России…». Писатели должны, по мысли Белинского, не только знать русскую действительность, но и верно понимать ее, «… не только наблюдать, но и судить» (Полн.собр.соч., т. 8, 1955, с. 377, 384). «Отнимать у искусства право служить общественным интересам, - писал Белинский, - значит не возвышать, а унижать его, потому что это значит – лишать его самой живой силы, то есть мысли…» (там же, т. 10, с. 311). Изложение принципов «Н.ш.» содержится в статьях Белинского: «Ответ “Москвитянину”, «Взгляд на русскую литературу 1846 года», «Взгляд на русскую литературу 1847 года» и др. (см. там же, т. 10, 1956).

Пропагандируя гоголевский реализм, Белинский писал, что «Н.ш.» сознательней, чем раньше, пользовалась методом критического изображения действительности, заложенным в сатире Гоголя. Вместе с тем он отмечал, что «Н.ш.» «… была результатом всего прошедшего развития нашей литературы и ответом на современные потребности нашего общества» (там же, т. 10, с. 243). В 1848 году Белинский уже утверждал, что «Н.ш.» стоит теперь на первом плане русской литературы.

Под девизом «гоголевского направления» «Н.ш.» объединила лучших писателей того времени, хотя и различных по мировоззрению. Писатели эти расширили область русской жизни, получившей право на изображение в искусстве. Они обратились к воспроизведению низших слоев общества, отрицали крепостничество, губительную власть денег и чинов, пороки общественного строя, уродующие человеческую личность. У некоторых писателей отрицание общественной несправедливости перерастало в изображение нарастающего протеста самых обездоленных («Бедные люди» Достоевского, «Запутанное дело» Салтыкова, стихи Некрасова и его очерк «Петербургские углы», «Антон Горемыка» Григоровича).

С развитием «Н.ш.» в литературе начинают господствовать прозаические жанры. Стремление к фактам, к точности и достоверности выдвинуло и новые принципы сюжетосложения – не новеллистические, а очерковые. Популярными жанрами в 40-е годы становятся очерки, мемуары, путешествия, рассказы, социально-бытовые и социально-психологические повести. Важное место начинает занимать и социально-психологический роман, расцвет которого во второй половине 19 века предопределил славу русской реалистической прозы. В то время принципы «Н.ш.» переносятся и в поэзию (стихи Некрасова, Н.П.Огарева, поэмы Тургенева), и в драму (Тургенев). Демократизируется и язык литературы. В художественную речь привносится язык газет и публицистики, просторечье, профессионализмы и диалектизмы. Социальный пафос и демократическое содержание «Н.ш.» оказали влияние на передовое русское искусство: изобразительное (П.А.Федотов, А.А.Агин) и музыкальное (А.С.Даргомыжский, М.П.Мусоргский).

«Н.ш.» вызывала критику представителей разных направлений: ее обвиняли в пристрастии «к низкому люду», в «грязефильстве», в политической неблагонадежности (Булгарин), в односторонне отрицательном подходе к жизни, в подражании новейшей французской литературе. «Н.ш.» подверглась осмеянию в водевиле П.А.Каратыгина «Натуральная школа» (1847). После смерти Белинского само название «Н.ш.» было запрещено цензурой. В 50-е годы употреблялся термин «гоголевское направление» (характерно название работы Н.Г.Чернышевского «Очерки гоголевского периода русской литературы»). Позднее термин «гоголевское направление» стали понимать шире, чем собственно «Н.ш.», применяя его как обозначение критического реализма.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ Билет 4

обозначение возникшего в 1840-е гг. в России литературного движения, связанного с творческими традициями Н. В. Гоголя и эстетикой В. Г. Белинского . Термин «натуральная школа» был впервые употреблён Ф. В. Булгариным как негативная, пренебрежительная характеристика творчества молодых литераторов, но затем был подхвачен самим В. Г. Белинским, который полемически переосмыслил его значение, провозгласив главной целью школы «натуральное», т. е. не романтическое, строго правдивое изображение действительности.

Формирование натуральной школы относится к 1842–45 гг., когда группа писателей (Н. А. Некрасов , Д. В. Григорович , И. С. Тургенев , А. И. Герцен , И. И. Панаев , Е.П. Гребёнка, В. И. Даль ) объединилась под идейным влиянием Белинского в журнале «Отечественные записки ». Несколько позднее там печатались Ф. М. Достоевский и М. Е. Салтыков-Щедрин . Вскоре молодые писатели выпустили свой программный сборник «Физиология Петербурга» (1845), который состоял из «физиологических очерков», представлявших живые наблюдения, зарисовки с натуры – физиологию жизни большого города, в основном быт тружеников и петербургской бедноты (напр., «Петербургский дворник» Д. В. Григоровича, «Петербургские шарманщики» В. И. Даля, «Петербургские углы» Н. А. Некрасова). Очерки расширяли представление читателей о границах литературы и являлись первым опытом социальной типизации, ставшей последовательным методом изучения общества, и одновременно представляли целостное материалистическое мировоззрение, с утверждением примата социально-экономических отношений в жизни личности. Открывала сборник статья Белинского, объяснявшая творческие и идейные принципы натуральной школы. Критик писал о необходимости массовой реалистической литературы, которая бы «в форме путешествий, поездок, очерков, рассказов <…> знакомила и с различными частями беспредельной и разнообразной России…». Писатели должны, по мысли Белинского, не только знать русскую действительность, но и верно понимать её, «не только наблюдать, но и судить». Успех нового объединения закрепил «Петербургский сборник» (1846), который отличался жанровым разнообразием, включал художественно более значимые вещи и послужил своеобразным представлением читателям новых литературных талантов: там была опубликована первая повесть Ф. M. Достоевского «Бедные люди», первые стихи Некрасова о крестьянах, повести Герцена, Тургенева и др. С 1847 г. органом натуральной школы становится журнал «Современник », редакторами которого были Некрасов и Панаев. В нём публикуются «Записки охотника» Тургенева, «Обыкновенная история» И. А. Гончарова , «Кто виноват?» Герцена, «Запутанное дело» М. Е. Салтыкова-Щедрина и др. Изложение принципов натуральной школы содержится также в статьях Белинского: «Ответ „Москвитянину”», «Взгляд на русскую литературу 1840 г.», «Взгляд на русскую литературу 1847 г.». Не ограничиваясь описанием городской бедноты, многие авторы натуральной школы занялись и изображением деревни. Первым открывает эту тему Д. В. Григорович своими повестями «Деревня» и «Антон-Горемыка», очень живо воспринятыми читателями, затем следуют «Записки охотника» Тургенева, крестьянские стихи Н. А. Некрасова, повести Герцена.

Пропагандируя гоголевский реализм, Белинский писал, что натуральная школа сознательней, чем раньше, пользовалась методом критического изображения действительности, заложенным в сатире Гоголя. Вместе с тем он отмечал, что эта школа «была результатом всего прошедшего развития нашей литературы и ответом насовременные потребности нашего общества». В 1848 г. Белинский уже утверждал, что натуральная школа занимает ведущую позицию в рус. литературе.

Стремление к фактам, к точности и достоверности выдвинуло новые принципы сюжетосложения – не новеллистические, а очерковые. Популярными жанрами в 1840-е гг. становятся очерки, мемуары, путешествия, рассказы, социально-бытовые и социально-психологические повести. Важное место начинает занимать и социально-психологический роман (первыми, целиком принадлежащими натуральной школе являются «Кто виноват?» А. И. Герцена и «Обыкновенная история» И. А. Гончарова), расцвет которого во второй пол. 19 в. предопределил славу рус. реалистической прозы. В то же время принципы натуральной школы переносятся и в поэзию (стихи Н. А. Некрасова, Н. П. Огарёва, поэмы И. С. Тургенева), и в драму (И. С. Тургенев). Язык литературы обогащается за счёт языка газет, публицистики и профессионализмов и снижается благодаря широкому использованию литераторами просторечий и диалектизмов.

Натуральная школа подвергалась самой разнообразной критике: её обвиняли в пристрастии к «низкому люду», в «грязефильстве», в политической неблагонадёжности (Булгарин), в односторонне отрицательном подходе к жизни, в подражании новейшей французской литературе.

Со второй пол. 1850-х гг. понятие «натуральная школа» постепенно уходит из литературного обихода, поскольку писатели, некогда составлявшие ядро объединения, либо постепенно перестают играть существенную роль в литературном процессе, либо идут дальше в своих художественных исканиях, каждый собственным путём, усложняя картину мира и философскую проблематику своих ранних произведений (Ф. М. Достоевский, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, Л. Н. Толстой). Некрасов – прямой продолжатель традиций натуральной школы становится всё более радикальным в критическом изображении действительности и постепенно переходит на позиции революционного народничества. Можно сказать, таким образом, что натуральная школа была начальной фазой становления рус. реализма 19 в.