Реквием. Реквием В страшные годы ежовщины я провела

Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл, -
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
1961

Вместо предисловия

В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев
в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то
"опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая,
конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от
свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на
ухо (там все говорили шепотом):
А это вы можете описать?
И я сказала:
Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что
некогда было ее лицом.

Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними "каторжные норы"
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат -
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор... И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет... Шатается... Одна...
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.

Вступление

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки.
Смертный пот на челе не забыть.
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.

Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.

Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.

Эта женщина больна,
Эта женщина одна,

Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари...
Ночь.

Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей -
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука а сколько там
Неповинных жизней кончается...

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой.
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.

Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.

Приговор

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

А не то... Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.

Ты все равно придешь зачем же не теперь?
Я жду тебя мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой, -
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне все равно теперь. Клубится Енисей,
Звезда Полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас застилает.

Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином
И манит в черную долину.

И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.

И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою):

Ни сына страшные глаза -
Окаменелое страданье,
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья,

Ни милую прохладу рук,
Ни лип взволнованные тени,
Ни отдаленный легкий звук -
Слова последних утешений.

Распятие

Не рыдай Мене, Мати,
во гробе сущу.
I

Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: "Почто Меня оставил!"
А матери: "О, не рыдай Мене..."

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.

Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною,
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною.

Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:

И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,

И ту, что, красивой тряхнув головой,
Сказала: "Сюда прихожу, как домой".

Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.

А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем не ставить его

Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,

Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.

Нет! и не под чуждым небосводом
И не под защитой чуждых крыл, -
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

– А это вы можете описать?

И я сказала:

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними «каторжные норы»
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат -
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор… И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет… Шатается… Одна.
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный мой привет.

ВСТУПЛЕНИЕ

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

1

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.
Осень 1935, Москва

2

Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень.
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

3

Нет, это не я, это кто-то другой страдает,
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари…
Ночь.

4

Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей -
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезой горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука – а сколько там
Неповинных жизней кончается…
конец ознакомительного фрагмента

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".

Величие Поэта зависит не только от степени таланта или общего признания. Все дело в умении подняться выше собственного «я», в определенном самоотречении, в высочайшей ответственности за все беды и боли этого мира.

Я всех на земле виноватей,

Кто был и кто будет, кто есть...

Это сказала Анна Ахматова. Она всегда такой и была - « виноватей всех ». Но я не думаю, что главное здесь - унылая обреченность и пессимизм. Скорее всего, какая-то высшая библейская жертвенность, великое чувство сопричастности ко всему тому, что происходило с ее народом, с ее Россией.

Редкому человеку выпадает столько испытаний в жизни, сколько выпало их на долю Анны Андреевны Ахматовой. Ее первый муж, поэт Николай Гумилев, был расстрелян чекистами, второй муж и единственный сын испытали на себе весь ужас сталинских застенков, сама она с тревогой прислушивалась к любому стуку в дверь. Но несмотря на все удары судьбы, она не сломилась, не встала на колени, не возненавидела окружающее. Всегда она чувствовала себя частицей своего народа, своей Родины. Позже она напишет:

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл,-

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Эти строки стали эпиграфом к ее знаменитой поэме «Реквием».

У каждого писателя есть что-то самое главное. Иногда говорят - «главная книга». Часто она пишется всю жизнь, иногда и не бывает написана вовсе. Ахматовский «Реквием» - ее «главная книга». В этой поэме Анна Ахматова попыталась отразить суть той трагической эпохи, когда была исковеркана судьба огромного и прекрасного народа. Это был ее нравственный долг перед теми, чьи родные голоса не звучат на перекличке друзей. Хотя Ахматова не желала творить «под звон тюремных ключей», но стих ее не умер под кровавыми сапогами сталинских приспешников. Лишенная возможности писать и печататься, Анна Андреевна вместе с тем, как это ни странно, пережила именно в те годы величайший творческий взлет, «Реквием» тому подтверждение.

В прозаическом прологе к «Реквиему» Ахматова рассказывает об истоках поэмы: «В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то „опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

А это вы можете описать?

И я сказала:

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом».

И Ахматова берет на себя этот тяжкий долг, ведь она будет писать и о других, и о самой себе.

Да и не могла Анна Ахматова говорить в поэме только о себе. Народная боль, страдания репрессированных, трагедия и скорбь матерей, жен, сестер были для нее страшнее, переживались острее собственного горя.

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною

И в лютый холод, и в июньский зной

Под красною, ослепшею стеною.

Поэтесса пишет от первого лица, но не «я», а «мы» слышится всюду.

Слышим лишь ключей постылый скрежет

Да шаги тяжелые солдат.

Страдания народа и Ахматовой сливаются. И уже кажется, что слова

Эта женщина больна.

Эта женщина одна.

Муж в могиле, сын в тюрьме.

Помолитесь обо мне.-

принадлежат не только Анне Андреевне, но и каждой стоящей в трагических ленинградских очередях.

«Реквием», безусловно, трагичен. Эта жестокая трагичность особенно чувствуется в «Эпилоге» , где Ахматова создает совершенно необычный Памятник Поэту, стоящему у Тюремной Стены. Но это памятник не только Поэту, но и всем жертвам репрессий, всем замученным в те страшные годы. Как хотелось бы поэтессе « всех поименно назвать», но нет этого черного поминального списка. Да, «Реквием» Анны Ахматовой - памятник всем, а не каждому, памятник прекрасному поколению тридцатых годов, памятник России, ее Родине. Выразив великую трагедию, поэма стала подлинно народным произведением. «Реквием» -доказательство того, что поэзия продолжала существовать и тогда, когда, по словам Ахматовой, поэт жил с зажатым ртом. Но этот задушенный крик был все же услышан.

« Нет поэта без Родины », - как-то сказал Сергей Есенин. У Ахматовой Родина была. И великий русский поэт Анна Андреевна Ахматова прошла весь страшный и трагичный путь со своей страной и своим народом.

РЕКВИЕМ
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл,-
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
1961

Вместо предисловия

В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то \"опознал\" меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):
- А это вы можете описать?
И я сказала:
- Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.

Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними \"каторжные норы\"
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат -
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор... И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет... Шатается... Одна...
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.

ВСТУПЛЕНИЕ

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе... Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.

[Ноябрь] 1935, Москва

Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.

Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.

Эта женщина больна,
Эта женщина одна.

Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей -
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука - а сколько там
Неповинных жизней кончается...

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.

Весна 1939

7
ПРИГОВОР

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня мн

ТЕМА: « Я была тогда с моим народом,

Анализ поэмы А. Ахматовой «Реквием».

Цели:

Через анализ лиро-эпического текста подвести учащихся к пониманию индивидуальности поэтессы в раскрытии темы произведения.

Развивать у учащихся навыки постижения и восприятия поэмы Ахматовой, соотнесения их со своими внутренними представлениями.

На примере поэмы А.Ахматовой воспитывать любовь к Родине, эмоциональную и интеллектуальную отзывчивость.

Оборудование:

«Реквием» Моцарта (аудиозапись)

Репродукции картины Васнецова "Плащаница", картины Рембрандта "Снятие с креста", картины В.Сурикова «Утро стрелецкой казни».

Презентация « Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью был…»

Эпиграфы к уроку:

Анна Ахматова - целая эпоха в поэзии нашей страны.
Она щедро одарила своих современников человеческим достоинством,
своей свободной и крылатой поэзией - от первых книг о любви
до потрясающего по своей глубине "Реквиема".

К. Паустовский.

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью был…

А.Ахматова.

Ход урока

Организационный момент

1. ЗВУЧИТ МУЗЫКА (Моцарт «Реквием»)

Каково ваше впечатление от услышанного? Как вы можете охарактеризовать это музыкальное произведение? Какие эмоции оно рождает?

(Это торжественная, грустная, скорбная музыка...)

- Как вы думаете, почему именно с этого музыкального произведения, мы начали наш урок?

(Это одно из любимых произведений А.Ахматовой)

- Так о чем же и о ком, как вы думаете, мы будем сегодня говорить на уроке?

2. Объявление темы и цели урока.

III . Работа над темой урока.

Ребята, какой настрой должен создаться у читателя, берущего в руки произведение с таким названием?

(Уже само заглавие предполагает, что произведение, названное так, будет посвящено памяти кого-нибудь, либо трагическим событиям; т.о. автор сразу заявляет тему скорби, печали, утраты).

Слово учителя.

Анна Ахматова… Какое величественное имя! Но его пытались стереть из памяти народной, вычеркнуть из русской литературы. В начале учебного года, по теме «Серебряный век русской поэзии» мы говорили об Ахматовой, окутанной загадочной любовной дымкой, несколько экстравагантной. Сегодня мы поговорим об иной Ахматовой, той, что взяла на себя смелость стать голосом «стомильонного народа», той, чья материнская скорбь потрясает силой своего страдания и сегодня.

Прежде чем начать работу над поэмой, давайте подумаем над его названием, ведь смысловая нагрузка заглавия очень велика.

Лексическая работа.

Что такое "реквием"?

(В католической церкви заупокойная месса. Название дано по первому слову латинского песнопения: "Вечный покой даруй им, Господи"; траурное полифоническое произведение).

Толковы словарь С.Ожегова

История создания поэмы.

Душевная боль, рожденная несправедливостью судьбы к сыну, смертельный страх за него, сжимающий кровоточащее материнское сердце, - все это выплеснулось в стихах. В душевных муках рождался "РЕКВИЕМ".

Над лирическим циклом «Реквием» А.Ахматова работала в 1934-1940гг и в начале 60-х годов. Более 20 лет поэму знали наизусть, держали в памяти люди, которым Ахматова доверяла, а таких было не более десятка. Один из почитателей Ахматовой вспоминает, что на его вопрос: "Как же Вам удалось сохранить сквозь все тяжкие годы запись этих стихов?", она ответила: "А я их не записывала. Я пронесла их через два инфаркта в памяти".

Итак, реквием – это заупокойная месса. Назвав так свою поэму, Ахматова открыто заявляет о том, что ее поэма – надгробное слово, посвященное всем погибшим в страшные времена сталинских репрессий, а также тем, кто страдал, переживая за своих репрессированных родных и близких, в ком от страдания умирала душа.

Пять лет, с большими перерывами, писала Ахматова эту, может быть самую важную, поэму. Поэт по преимуществу женской темы - любви, ревности, разлуки, Ахматова стала в "Реквиеме" поэтом скорби.

В 1962 году, когда все стихи были полностью скомпонованы и записаны на бумаге, Ахматова с гордостью сообщила: " "Реквием" знали наизусть 11 человек, и никто меня не предал". В 1963 году поэма была опубликована за границей и лишь в 1987 году стала известна широкому читателю в России.

"Реквием" ошеломил даже русскую эмиграцию. Вот свидетельство Бориса Зайцева: " Можно ль было предположить тогда, что хрупкая эта и тоненькая женщина издаст такой вопль - женский, материнский, вопль не только о себе, но обо всех страждущих - женах, матерях, невестах, вообще обо всех распинаемых? "

Историческая справка о судьбе Л.Гумилева

Слово учителя:

Такое произведение могло родиться только в душе женщины, испытавшей мучительную боль за судьбу сына.

В 1933 году её сын Лев Гумилев был впервые, тогда еще просто случайно, арестован, её чуткое материнское сердце сжалось от рокового предчувствия.

В октябре 1935 г. последовал второй арест. Сам Лев Гумилев говорил об этом так: "Тогда шла в Ленинграде травля студентов из интеллигентных семей... Мама поехала в Москву, через знакомых обратилась с письмом к Сталину... Вскоре освободили нас всех». Меня, правда, после этого выдворили из университета, и я целую зиму голодал".

Третий арест пришелся на октябрь 1938 года, когда репрессии по отношению к инакомыслящим приняли страшные масштабы. В этот раз не помогли никакие письма и просьбы - Лев Гумилев был приговорен к 10 годам заключения; но в связи со снятием Ежова этот страшный срок был заменен на 5 лет исправительно-трудовых лагерей. Всю жизнь Лев Гумилев будет расплачиваться за то, что он сын великих родителей.

Исторические и литературные параллели

Вы на уроках истории, безусловно, говорили о страшных годах сталинизма, о массовых репрессиях 1937-1938 годов. Эти годы траурной лентой вплетены в историю России.

Я прошу сделать небольшой экскурс в историю, чтобы вы почувствовали атмосферу того времени.

(Сообщение учащихся)

Ахматова находилась под пристальным вниманием как жена контрреволюционера, и как опальная поэтесса. Не участвуя в активной оппозиции, но и не воспевая новую жизнь, она просто очень мало пишет и еще меньше печатается; существует за счет переводов и редко публикуемых статей. Она постоянно чувствовала на себе настороженный взгляд "Усача" (так называла она Сталина) и жила под угрозой каждодневного ареста.

Время страха за себя, за своих родных и близких было для многих временем отчаяния и неверия в справедливость. Конечно, об этом нельзя было молчать, но говорить вслух, значит, подписать себе смертный приговор. Такие произведения создавались, но о публикации не могло быть и речи. Многие бережно хранили в себе воспоминания о тех годах, чтобы позже (ведь верилось в лучшее), не расплескав боли и отчаяния, донести правду до читателя. И лишь после смерти Сталина становится возможной публикация многих произведений.

Чтение и анализ поэмы

Вы, конечно, обратили внимание на даты, стоящие под частями поэмы, она создавалась в течение пяти лет, явно соотносящихся со временем арестов сына. Но ведь предисловие и эпиграф обозначены гораздо поздними датами.

Как вы думаете, почему? (Эта тема, эта боль не отпускали Ахматову многие годы.)

- Как бы вы определили тему поэмы? (Единение с народом в страшные годы "ежовщины", материнская скорбь как символ народной беды, тема памяти.)

Определите жанр этого произведения.

(Задумывался как лирический цикл, позднее был назван поэмой)

Какова композиция этого произведения?

(Сложная, состоит из нескольких частей, речь идет от имени лирического героя, это «двойник» поэтессы, авторский прием, выражения мыслей и чувств).

Ребята анализируют каждую часть поэмы.

Выступление чтецкого ансамбля – гл. «К смерти».

Глава «Распятие» вселенский приговор бесчеловечной системе, обрекающей мать на неутешительные страдания. 10 гл. – кульминация поэмы. Небольшая по объему, она несет огромную смысловую нагрузку. Страдания матери ассоциируются с состоянием Богородицы, Девы Марии, страдания сына с муками Христа.

Читая главу «Распятие», невольно вспоминаешь картины Рембрандта, Рубенса, Васнецова. На каждой из этих картин мы находим скорбную фигуру матери – она всегда рядом со страдающим сыном.

Евангельский лик женщины на картине Васнецова "Плащаница" напоминает икону скорбящей матери.

Больше всего поражает картина Рембрандта и Вендена "Снятие с креста". На картинах изображена фигура матери, лишившейся чувств, и, вопреки канонам, пишет её лицо, обезображенное страданием. Современные художники увлечены этой же тематикой. Очевидно, библейский сюжет вечен.

В поэме нет гипербол. Горе, которое испытывает «стомильонный народ», уже невозможно преувеличить.

Прослушивание аудиозаписи. Голос А.Ахматовой. Часть Эпилог

Реквием мелодичен. Прослушивание аудиозаписи симфонического оркестра, большого хора и солистка. Музыка Владимира Дошкевича, солистка Елена Камбурова (1989г. первое исполнение).

Чтение стихотворения Е.Евтушенко «Памяти Ахматовой»

Итог урока

Домашнее задание