Интервью. Интервью с группой ария Какой-то новый материал уже пишется

М. Житняков: Не раскрывая всех секретов, скажу, что в альбоме будут как традиционные для группы песни, так и несвойственные «Арии». Речь идет о некоторых композиторских аранжировочных моментах. Кроме того, среди наших авторов появился новый человек, который ранее не писал для группы - он работал над одной из песен с Владимиром Холстининым . На мой субъективный взгляд, альбом получился во многом экспериментальным. Но судить не нам, осталось ждать совсем немного. И тогда наши поклонники уже сами дадут оценку, насколько наши музыкальные поиски можно назвать экспериментом и удался ли он.

М. Житняков: Да, на этом альбоме будет песня моего соавторства - «Пусть будет так». Как в предыдущий раз, мы поработали с Виталием Дубининым . Я попытался донести до него свои мысли, а он — придать им более правильную музыкальную форму. Маргарита Анатольевна (Пушкина — Ред. ), в свою очередь, сочинила к музыке текст.

По опыту, вокалисту легче раскрыть песню, в создании которой он участвовал? Вы чувствовали разница между «Точкой невозврата» и остальным материалом?

М. Житняков: Может быть, только в самом начале записи альбома. Все песни независимо от авторства репетируются, и в какой-то момент песня перестает быть твоей персональной, и ты ее исполняешь примерно так же, как и другие. Творчество группы так или иначе можно назвать коллективным. И даже если песня закреплена за тем или иным автором, при записи все равно имеет место продюсирование, в том числе и вокальное. То есть за пультом собираются несколько человек и коллегиально решают, как пропеть тот или иной фрагмент, как должна звучать та или иная строчка. Я могу и на песнях не своего авторства предложить какое-то вокальное решение - где-то ребята соглашаются, где-то нет. И в данном случае авторство влияет в меньшей степени.

Как известно, поклонники, особенно со стажем, считают себя лучшими экспертами и критиками творчества группы, и каждый новый альбом вызывает в их рядах бурных дискуссии. На сегодняшний день в соцсетях под двумя новыми синглами по 700-800 комментариев на любой лад. Ну и, разумеется, не обошлось без традиционных «Ария себя изжила» и «Ария для меня умерла». Вас как-то трогают подобные споры и обсуждения?

М. Житняков: В первый раз фраза «Ария для меня умерла» была сказана в 1987 году, когда глобально поменялся состав и образовались две группы - «Ария» и «Мастер». Так что у этой присказки состоялся уже 30-летний юбилей (смеется ). Большое число комментариев говорит о том, что творчество группы до сих пор трогает людей, если они считают своим долгом заходить и оставлять негативные комментарии. Чего лукавить - заглядываем, читаем, конечно. Что-то мотаем на ус, где-то улыбаемся. Думаю, любой спор, который зарождается вокруг творчества, даже если он с негативным вектором, лучше, чем молчание и полное забвение.

Не знаю, отметили вы для себя или нет, некоторое замешательство, которое вызвала песня «Варяг». Например, появились предположения. что она про викингов... И судя по некоторым комментариям, кое-кто сделал выводы только по названию, без прослушивания.

М. Житняков: Здесь я вижу две проблемы. Первая в том, что некоторые люди хотят заявить свое мнение, пока оно не потеряло актуальность, и это побуждает их на какие-то предварительные выводы. Название дается песне неспроста, но чтобы понять, о чем она и начать порассуждать о смысле, ее надо все-таки послушать. Когда же оценка дается, исходя из названия, можно судить об объективности данных комментаторов. Вторая проблема в том, что многие люди до сих пор не знали истории о крейсере «Варяг». Увы, это непогружение в историю своей страны свойственно современной молодежи. «Ария» не раз доказывала своим творчеством, что отношение к истории у нас более чем почтительное - очень часто исторические события становились темами для песен.

- Можно сказать, что благодаря вашим песням кругозор поклонников расширяется?

М. Житняков: Да, «Ария» в какой-то степени занимается просветительством, рассказывая об исторических событиях, которые, может, и не являются яркими пятнами в истории, но могут быть не менее интересными. И хорошо, если люди, слушая песню «Варяг», поняли, что речь идет не о скандинавах, пришедших на Русь , а о корабле, и это многих из них побудило к прочтению истории этого крейсера.

– Здравствуйте! Я хочу начать с традиционного вопроса, были ли вы в Израиле когда-нибудь и какие впечатления остались, если были? А если не были, то какие ожидания?

Виталий Дубинин: – Группа «Ария» была здесь раз восемь точно, начиная с 1999-го года. Приезжаем достаточно регулярно. Впечатления самые приятные. Как нам кажется, мы побывали во многих местах. То есть, в столице, в Хайфе, конечно, в Иерусалиме, были много раз на Мертвом море. Все замечательно.

Максим Удалов: – Впечатления только самые хорошие. Очень люблю Израиль. Просто нравится эта страна.

Михаил Житняков : – Присоединяюсь! Мне еще, к сожалению, во многих местах не довелось побывать. Именно с туристической стороны. Но это мой уже второй визит в составе группы «Ария» и мне все нравится.

– Есть ли у кого-то из вас еврейские корни?

Сергей Попов: – По-моему, у Максима есть.

– Это правда?

Максим Удалов: – На самом деле это он так шутит, потому что я Максим Львович, а папа Лев Борисович. Но замечен не был. Я имею в виду, по матери, как правильно считается.

– Читала, что именно для этого концерта вы собирали общественное мнение – народ сам выбирал, какие песни послушать на концерте. Как будущему зрителю, мне очень интересно сколько песен удалось собрать?

Виталий Дубинин: – Мы провели такой опрос, и получился своеобразный рейтинг. Взяли из него первую двадцатку и попытались уместить все это в формат концерта, который длится два часа. Соответственно, получилось 17-18 песен, именно их и будем играть по желанию слушателей.

– Это у вас впервые такая практика или уже бывало? Или исключительно эта программа?

Виталий Дубинин: – Нам просто часто говорят в России, что мы немножко достали тем, что играем одно и тоже. Это те поклонники, которые ходят достаточно часто или регулярно на наши концерты. Поэтому мы решили: хорошо, раз вам надоели песни, которые нам кажутся самыми хитовыми, то выбирайте сами те песни, которые хотели бы услышать. Может быть, мы давно их не исполняли, а, может, вообще никогда. И вот, соответственно, получился такой список, и мы следуем ему.

– Это интересно. Ну, вот говорят же, что музыкантам надоедает играть хиты. Какую из этих песен, которые выбрали зрители, каждый из вас исполняет вот прямо с удовольствием, по кайфу?

Михаил Житняков : – Лично для меня открылась песня «Отшельник». Она мне и так, в принципе, всегда нравилась. Но так как это была моя первая попытка именно спеть, я, соответственно, получил массу удовольствия и исполнять ее нравится особенно, скажем так, наряду с другими песнями. Но если что-то выделять, то да, для меня это – песня «Отшельник».

Виталий Дубинин: – Хочется добавить, что в принципе, проводя такой опрос, мы надеялись, что будут все-таки песни, которые окажутся сюрпризом для нас.

– Не “приторные”?

Виталий Дубинин: – Да, но поскольку людей очень много, то когда проголосовало достаточное количество людей, все это полностью нивелируется и опять получается одна и та же программа. Может быть немножко в другом порядке (у какой-то песни больше рейтинг, у какой-то меньше), но, в результате, получается именно вот так. Плюс-минус все песни знакомые все равно.

– А вам какая песня нравится?

Владимир Холстинин: – Мне трудно сказать. Наверное, больше всех нравится «Дай жару».

Сергей Попов: Потому что последняя и можно идти в буфет (все смеются).

– Сегодня День святого Валентина. Какую бы песню из вашего репертуара вы бы назначили самой романтичной песней дня?

Виталий Дубинин: – Надо подумать. (Обращается к Михаилу) Ты сегодня распространял валентинки?

Михаил Житняков: – Нет, не довелось.

Виталий Дубинин: – У нас немного песен про любовь, но, наверное, «Улица роз».

Михаил Житняков: – Так или иначе, тема любви там затрагивается и фраза из припева «Я люблю и ненавижу тебя», – конечно, все равно, там больше любви там, чем ненависти. Поэтому, вот эта песня пусть и будет ближе всего к тематике.

– У вас, в принципе, есть песни про ожидание любви или, наоборот, про расставание, разрывы. Вы еще до сих пор верите в счастливую любовь?

Владимир Холстинин: – Конечно. А какой смысл тогда жить?

Сергей Попов: – А почему нет? От такой красивой девушки подобный вопрос очень странно слышать. Конечно, да!

– Это отлично. А скажите еще, пожалуйста, современный поклонник группы «Ария», нынешних лет, какой он?

Сергей Попов: – Он – собирательный образ, состоящий из трех поколений. То есть, вот от и до: и дедушки приходят, и родители, и их дети.

Михаил Житняков: – Из разных социальных социальных групп, я бы даже так сказал.

Сергей Попов: – На удивление, приходят 12-15 летние подростки, и они поют практически все песни на концерте, и для нас это очень приятно.

– Даже самые советские?

Михаил Житняков: – В том числе.

– А есть ли какая-то российская группа, которую можно было бы назвать продолжателями вашего творческого направления?

Виталий Дубинин: – «Кипелов», наверное (смеются).

– Может, есть кто-то помоложе?

Сергей Попов: – Обычно этим журналисты занимаются, а мы просто играем на гитарах и песни поем.

– У вас в группе «Санта-Барбара» такая среди участников. Скажите, вы в жизни общаетесь или только по работе сталкиваетесь?

Виталий Дубинин: – С бывшми участниками? Бывает, да. Вот сейчас – Сергей Маврин, не будем далеко ходить.

– Это бизнес или все-таки дружеская встреча?

Виталий Дубинин: – Ну, это, наверное, и то и другое. Мы были очень приятно удивлены, что сможем повидаться с Сергеем здесь и сыграть с ним на сцене. Так вот с бывшими участниками мы пересекаемся в основном, конечно, на концертах, поскольку сами находимся большую часть времени на гастролях. И чтобы совпало так, что: «Привет, сегодня приеду в гости», такого, конечно, не бывает. Но случается.

– И несколько вопросов, которые я собрала у ребят в своем блоге: что бы они спросили у группы «Ария». Один из них звучит так: “Скажите, кто такая Жанна из «Улицы роз»?”

Виталий Дубинин: – Может же и стюардессой наша Жанна быть. Собирательный образ. Я не знаю, что сказать.

– То есть, вы сами не знаете, что это за женщина в вашей песне?

Михаил Житняков: – Не знаю, может быть, это какие-то подспудные желания. Почему она (песня) популярна? Не просто же так, правильно?

– Неспроста. Еще вопрос: “Вам нравится тот период творчества Маргариты Пушкиной, когда она писала песни в стиле немножко мистическом?”

Виталий Дубинин: – Да, конечно. Нравится. Тогда был “романтизьм, закуска” (смеется). То есть, у нее было больше свободного времени, был энтузиазм. И дело спорилось, так сказать, само собой все происходило. Сейчас все немножко по-другому. Уже и лет всем побольше, и подустали немного, и заняты своими делами. В частности, Пушкина занята в собственном проекте, у нее их даже несколько. Тем не менее, мы продолжаем работать и это наш сегодня уже один из авторов, но по-прежнему любимый.

– С кем бы из исполнителей, может быть, уже совсем древние группы или, наоборот, молодые, вы бы хотели выступить? Есть такое желание? Deep Purple, например?

Сергей Попов: – У нас есть уже заготовленный ответ. Нет, никакого желания нет.

Виталий Дубинин: – Мы, в принципе, с Deep Purple уже пересекались на одном концерте. Стояли за кулисами и наблюдали за выступлением, даже фотографировались с ними. То есть это несколько разные вещи: выступить в одном концерте или пообщаться. В общем, нам удалось и то, и другое. Ну а так, чтобы рваться – типа у меня мечта выступить на одной сцене с Metallica – нет такого.

Михаил Житняков: – Я вот, в свое время, мечтал-мечтал и моя мечта наконец сбылась. Я выступаю на одной сцене с «Арией»!

– То есть вы уже выросли из того, чтобы «создавать себе кумира» и хотите играть сами с собой?

Сергей Попов: – Да не в этом дело. Мы просто отдаем себе отчет, что это только со стороны кажется, что вот мы вместе отыграли один концерт и ходим друзьями, чуть ли не обнимаемся. А на самом деле, мы можем вообще не пересекаться с группой, с которой выступаем в одном концерте. У них свой саундчек – у нас свой. Они приехали, отыграли и уехали. Мы приехали, отыграли и уехали.

– Ни поговорить, ни поздороваться?

Сергей Попов: – Да.

Виталий Дубинин: – Самое крутое – это встретиться после концерта в гостинице в баре.

Сергей Попов: – Да, в неформальной обстановке.

– Окей, тогда с кем бы вы встретились «в баре»?

Виталий Дубинин: – Ну, как минимум, с Nazareth мы встречались и очень хорошо проводили время.

Михаил Житняков: – Группа U.D.O. – неоднократно даже случалось.

Виталий Дубинин: – С группой Rage у нас были гастроли – прожили в одном автобусе несколько недель.

Сергей Попов: – С гитаристом Rammstein ходили на концерт в Германии. Так что бывало иногда.

– Ну и последний вопрос, мой традиционный для блога. Все-таки Израиль такая страна, куда люди приезжают и начинают новую жизнь, – что вы бы посоветовали человеку, который находится на перепутье, на перекрестке дорог, может, даже в депрессии, и начинает жизнь с нуля?

Максим Удалов: – То есть, он уже решил для себя?

– Да, он уже попал в эту ситуацию. Как ему быть? Не опускать руки или “соберись, тряпка!”…

Сергей Попов: : – Как минимум, его надо похвалить, что он уже сделал большое дело.

Михаил Удалов: – Убедиться в том, что он хорошо подумал, прежде, чем это сделал.

– Или надо было сначала подумать?

Максим Удалов: – Да, если говорить о намерениях, то пожелание будет такое: хорошенько подумать, обдумать это все, собрать максимум информации.

Михаил Житняков: – Цель должна быть ясной, четкой и дорога к ней должна быть абсолютно предсказуемой. Вот это, наверное, значительно может облегчить ситуацию.

Сергей Попов: – То, чего в жизни не бывает (смеется). Надо в себя верить, в свои силы и идти вперед.

Виталий Дубинин: – Не унывать, несмотря ни на что, особенно, в первые моменты, что бывает всегда не очень просто. Раз уж сделал шаг, то делай и второй.

В субботу, 31 марта, в СК «Юбилейный» состоялся масштабный концерт «отцов русского металла» - группы «Ария». Музыканты привезли в Северную столицу свой кроссовер-проект «Классическая Ария», завоевавший невероятную популярность по всей стране.

«Ария» - без преувеличения, самый старый и заслуженный heavy metal-проект в стране. Группу основали в начале восьмидесятых тогда еще студенты МЭИ Владимир Холстинин и Виталий Дубинин. С тех пор прошло несколько десятков лет, коллектив сменил нескольких сильных вокалистов, а вокруг группы даже образовался некий «архипелаг» пост- и околоарийских коллективов: «Кипелов», «Артур Беркут», «Маврин» и другие.

Три года назад, в 2015 году, «Ария» праздновала своё 30-летие. Отметить столь серьёзный юбилей музыканты решили не простым концертом или туром, а новым проектом. «Классическая Ария» - симбиоз тяжелых «арийских» композиций и симфонического оркестра. Идея так понравилась слушателям, что музыканты решили дать концертный тур по стране именно с этим проектом. И одного «круга» в 2017 году поклонникам оказалось мало - пришлось повторять в 2018.

Концерт, состоявшийся в Петербурге 31 марта, стал одним из трех последних шоу в этой «симфонической эпопее». Один из создателей группы и автор музыки к доброй половине песен «Арии», бас-гитарист Виталий Дубинин пообщался с журналистами сайт. Музыкант вспомнил, что именно старейший рок-коллектив страны и был «первопроходцем» в этом жанре.

Идея появилась в 2001 году, - рассказал Виталий. - Мы сыграли на фестивале «Нашествие». Тогда, действительно, мы были первыми.

17 лет назад «арийцы» вышли на сцену с симфоническим оркестром «Глобалис» - тем самым оркестром, который радовал петербуржцев в прошедшую субботу. Музыканты «Глобалиса» принимали участие во множестве проектов рок- и поп-музыкантов. Оркестр украсил своей музыкой записи и концерты Земфиры, группы «5’nizza», «Аквариума» и Бориса Гребенщикова, групп Catharsis, «Чайф» и многих других.

Препятствий тогда, мне казалось, было очень много, - вспоминает бас-гитарист. - Мы никогда не играли с оркестром, не знали, как сделать для него партитуры наших песен. Но выяснилось, что всё не так страшно. В оркестре играют люди с академическим образованием, все - суперпрофессионалы. Это касается и аранжировщиков, и самих музыкантов. Поэтому, на самом деле, все оказалось достаточно просто. Нам сделали аранжировки - конечно, под нашим контролем, потом у нас было буквально две репетиции, и затем мы уже сыграли на «Нашествии».

По тому же сценарию, рассказал музыкант, происходят выступления и сейчас. В каждом городе «Арию» ждёт свой оркестр, с которым участники группы проводят одну-две репетиции - и тут же выходят на сцену.

В 2018 году музыканты посетили с «симфоническим» проектом уже 12 городов, ещё два - Москва и Воронеж - на очереди. После завершения тура группа планирует закрыть проект.

Но, как говорится, никогда не говори никогда - может быть, через какое-то время мы сыграем снова. Во всяком случае, сейчас у нас есть четкое понимание, что надо остановиться, - поделился Виталий Дубинин.

Популярность «Классической Арии», по словам Дубинина, удивила самих музыкантов. Однако интерес к подобным симбиозам наблюдается сегодня везде.

Во всём мире сейчас популярен жанр кроссовер - когда соединяются, казалось бы, несоединимые жанры. И это находит живой отклик в сердцах слушателей, - рассказал музыкант.

После выступления с симфоническим оркестром в 2001 году, вспомнил басист, поклонники группы не раз интересовались, когда подобный концерт состоится вновь. Однако у музыкантов, по словам Виталия, не было достойного предлога.

Устраивать рядовой концерт с оркестром не хотелось, - рассказал Дубинин. - Но наступило 30-летие группы, и мы подумали, что это отличный повод возродить данный проект.

На сцене в СК «Юбилейный» 31 марта зрители могли увидеть единственного рисованного участника группы - химеру Жорика со скрипкой в руках. Его нарисовал давным-давно художник Лео Хао (Алексей Шамровский), и с тех пор, с 2001 года симпатичная химера присутствует на всех релизах «Арии». Жорик был и гладиатором в Колизее, и байкером, и гитаристом. А сейчас, в честь «симфонического проекта», взял в руки скрипку.

Одну из песен - сверхпопулярную балладу «Потерянный рай» - нынешний вокалист группы Михаил Житняков посвятил трагедии в Кемерове. Зрители откликнулись на призыв солиста и наполнили зал «Юбилейного» огоньками фонариков.

После питерского концерта у «Классической Арии» ожидается трехнедельный лаг, а затем - концерты в Москве и Воронеже. Впрочем, в это время музыканты не собираются отдыхать. В середине апреля «арийцы» отыграют концерт в рамках тура «Для слабых места нет». А к осени и вовсе обещают выпустить новый альбом.

Новая пластинка - нерядовое событие в жизни группы. Всего за свою историю «Ария» выпустила 12 студийных альбомов. Последний из них - «Через все времена» - был издан довольно давно, четыре года назад. Но Виталий Дубинин поделился радостной новостью: совсем скоро выйдет новый альбом. Половина работы по его созданию, по словам музыканта, уже проделана.

Мы работаем над новым альбомом, планируем выпустить его этой осенью. Уже записали весь инструментал и сейчас находимся в стадии записи вокала, - рассказал Виталий. - Как только мы закончим вокал, отдаём сводить альбом. Мы поставили себе задачу - выпустить его в ноябре.

Ульф Ваденбрандт - длинноволосый швед стал новым, шестым участником группы «Ария» в рамках «симфонического проекта». Это человек, взявший на себя роль связующего звена между заслуженными металлистами и музыкантами оркестра. Ульф - дирижер, для которого нет никаких рамок в музыкальном мире.

На родине Ваденбрандт руководит собственным Шведским симфоническим оркестром, участники которого с удовольствием играют не только классические музыкальные произведения, но и саундтреки к «Звездным войнам», «Крестному отцу» и другим культовым фильмам, а также популярные композиции в симфонической обработке.

Сам же Ваденбрандт - удивительно многогранный музыкант. Бесконечно позитивный швед родился в семье барабанщиков: и его отец, и брат являются «мастерами палочек». Не удивительно, что и Ульф с 12 лет «пристрастился» к барабанной установке и даже, по его признанию журналистам, уже в подростковом возрасте собрал свою группу, выступал на праздниках и зарабатывал деньги.

Уже будучи сложившимся рок-музыкантом, Ваденбрандт стал брать уроки дирижирования, а после и вовсе выучился на профессионального дирижера. Но классическая музыка в его жизни не вытеснила интереса к другим жанрам. Ульф - признанный мастер кроссовера, того самого симбиоза разных жанров, ярким примером которого является материал «Классической Арии».

Шведский дирижер с успехом сочетает специфическое прочтение симфонического оркестра не только с металлом и другими видами тяжелой музыки, но и с популярной музыкой, и даже с рэпом. С «Арией» Ульф сотрудничает с 2015 года, с тех пор, когда возродился кроссовер-проект «отцов русского металла». И музыканты, и сам дирижер очень довольны совместной работой.

Ульфа нам посоветовала наша пресс-атташе, она же параллельно была и фотографом, - рассказал Виталий Дубинин в интервью сайт. - Увидела она его на московском филармоническом концерте. Сказала, что это замечательный человек, такой энергичный, длинноволосый, и он отлично вписался бы в наш проект с оркестром.

Но участники «Арии» - не первые российские музыканты, с которыми сотрудничает Ваденбрандт. До этого он, к примеру, руководил оркестром на концертах Дмитрия Маликова.

Помимо бесконечной многогранности и собственно профессионализма, у шведского дирижера есть и другой неоспоримый плюс - неисчерпаемый позитивный настрой. Ульф на сцене - это всегда сгусток энергии и восторга, способный заражать своим настроем всех вокруг.

Когда мы встретились, оказалось, что это очень позитивный человек, очень простой, - вспоминает бас-гитарист «Арии». - Он совершенно замечательно вписался в наш коллектив.

По словам Виталия Дубинина, от такого популярного и востребованного музыканта, как Ульф, можно было ожидать непомерные запросы и пафосный характер, но «арийский» швед совсем не таков. У Ваденбрандта нет каких-то особых требований, зато своё дело он выполняет как настоящий профессионал.

Именно Ульф вышел к зрителям первым на концерте в «Юбилейном» 31 марта. Под его руководством симфонический оркестр «Глобалис» сыграл мелодичное попурри из самых известных и любимых фанатами композиций «Арии». Сам Ваденбрандт, в кожаных брюках, черной футболке и с длинными распущенными волосами, ничуть не напоминал «классического дирижера». Но дело свое гость из Швеции знает отлично, а главное - сам отрывается на сцене ничуть не меньше, чем поклонники «Арии» в зале.

Давайте сразу начнем с нового альбома «Через все времена». Опишите процесс работы над альбомом, ту творческую атмосферу, в которой он рождался. Вообще, сам процесс сочинения и записи был привычным для вас, или были какие-то характерные особенности в подходе к написанию и записи?

Виталий Дубинин: Мы работали в обычном режиме – в таком, как мы записываем все альбомы, и, может быть, атмосфера была даже чуть теплее, потому что Михаил уже был полноправным членом коллектива, и мы все песни делали вместе на репетициях. Михаил пел даже «рыбы», поэтому все было очень мило, все не напряженно, и как-то получилось практически само собой, без всякого аврала или чего-то подобного…

Михаил Житняков: Для меня это был первый опыт участия в сочинении альбома, поэтому, скажем так, были какие-то ощущения происходящего впервые. Тоже хочу отметить именно теплую атмосферу. Что мне понравилось, мы не садились специально в студию для того, чтобы придумать песни, все песни сочинялись в процессе. То есть мы были на гастролях, переезжали из одного города в другой, и, так или иначе, у кого-то из нас были наработки, и эти наработки мы показывали друг другу. Мне очень нравилось то, что мы вместе принимали решение заниматься песней, или не заниматься, и потом уже приезжали и предметно занимались той разработкой, которая утверждалась. Эта схема была впервые мной постигнута, и мне это очень понравилось.

У каждого альбома, как правило, есть своя предыстория, какие-то факты, которые остались за кадром. Есть ли нечто подобное, связанное с последним альбомом – какие-то особенности, которые будут интересны вашим фэнам, а может и будущим биографам?

Виталий Дубинин: Сложно сказать…

Или все проходило в штатном режиме?

Виталий Дубинин: Да, как-то все было… Я понимаю, о чем ты говоришь, но здесь все было достаточно ровно, можно даже сказать обыденно, никаких там не было историй или конфликтов среди нас. Как-то все прошло хорошо…

Ну, может хоть совпадения какие-то примечательные…

Виталий Дубинин: Я даже не знаю, Мише, наверное, виднее. (смеется)

Михаил Житняков: Ну, как я уже сказал, для меня, скажем так, достаточно новым был сам стиль работы именно над этим альбомом, поэтому очень яркое впечатление само по себе и, наверное, мало сравнимое с чем-либо. Я в любом случае буду, наверное, вспоминать этот альбом, как первый полноправный альбом именно для меня, который я прошел от самого начала – со стадии сочинения и вплоть до его завершения. И также именно на этом альбоме состоялся мой композиторский дебют.

Виталий Дубинин: Знаешь, мы все время хотели сыграть вместе. То есть обычно мы по очереди записываем вначале барабаны, потом бас, потом гитары и все остальное, а здесь мы, наконец, впервые с Максимом играли вместе – сразу записывали бас и барабаны без всякого клика. Да, у нас есть на альбоме пара песен с кликом, потому что там присутствуют клавиши. А поскольку клавишника у нас нет, приходилось прописывать с кликом. А так, в основном, мы просто играли. Смотрели друг на друга вдвоем и играли. И даже гитаристы нам не помогали, потому что песни уже были все выучены и отрепетированы. И, мне кажется, на альбоме такой драйв получился именно благодаря живому исполнению, не притянутому ни к клику, ни к чему-либо еще.

В заглавной песне «Через все времена» есть такие слова:

«Нас называли и тьмой, и проклятьем.
Страх убыстрял поступь пришлых солдат.
Знали они - мы сильны и бесстрашны.
Здесь и сейчас, и всегда».

«Крепким щитом мы стоим, как и прежде.
Запад бьет в грудь, в спину ранит Восток.
Лишь имена время нам изменило.
Мы - тот же дикий поток.»

Вы всегда старались дистанцироваться от политики, но в контексте нынешней напряженной ситуации данные слова звучат как нельзя более актуально и подобны иносказательному описанию происходящего. Вами изначально вкладывался в текст подобный смысл, или он случайно оказался созвучен текущим событиям?

Михаил Житняков: Здесь больше истории, чем политики, скажем так…

Виталий Дубинин: Да, но поскольку песня писалась, когда все эти события уже происходили, подспудно получилось так, что это стало созвучно сегодняшнему дню. Но, в общем, не было такой сверхзадачи, именно взять и написать на злобу дня песню. Мне кажется, это удачное совпадение.

Учитывая возникшие у Владимира Холстинина проблемы со здоровьем на момент подготовки «Через все времена», на альбоме присутствует лишь одна песня его авторства. В целом, как Владимир отнесся к готовому материалу, созданному преимущественно без его участия? Не было такого с его стороны, что: «эх, вот тут и тут надо было по-другому сделать, ну да хрен с ним – времени уже нет что-то переделывать»?

Виталий Дубинин: Ну, надо было бы у него спросить это (улыбается). Но я не могу сказать, что он дистанцировался и не принимал участия в записи и в аранжировке песен. Просто получилось так, что ему не удалось уделить время композиции, то есть придумать какие-то песни. А то, что приносили мы и делали вместе аранжировки – он там присутствовал в полной мере, и мы учитывали пожелания всех. Потому что если кому-то песня не нравится, то хорошего ничего не получится, поэтому старались делать так, чтобы нравилось всем. В этом смысле, я думаю, если бы Владимир тут сидел, он повторил бы мои слова. Я не думаю, что у него осталось такое ощущение, что что-то не нравится, и он сделал бы по-другому.

Скажем так, новый альбом уверенно держит марку группы. Надо сказать, вы весьма последовательны и постоянны в плане звучания, которое остается узнаваемым на протяжении всей вашей карьеры. С одной стороны, данную особенность можно расценивать положительно – у группы есть свой почерк, фирменный стиль, и она по-хорошему предсказуема для своих поклонников. С другой стороны, возникало ли у вас когда-нибудь желание эксперимента ради него самого как такового? Желание кардинальным образом изменить звучание, как это было у тех же Iron Maiden, Megadeth, Helloween, Slay

Виталий Дубинин: Если говорить о смене стиля…

Нет, не стиля, а звучания…

Виталий Дубинин: Нам кажется, что мы меняем звучание… По крайней мере, на каждом альбоме мы пытаемся это сделать, а после сведения выясняется, что мы звучим точно так же. Я думаю, это происходит потому, что у каждого есть какие-то свои не то, чтобы принципы даже, а свои стереотипы того, как должен звучать его инструмент. Вот могу, опять же, про Холстинина сказать, что он у нас неуемный такой экспериментатор, то есть постоянно экспериментирует со звуком, использует какие-то новые примочки. Но когда мы начинаем записываться, он ставит все тот же Shure 57 – микрофон, которому уже 40 лет, и, соответственно, сигнал снимается все время этим микрофоном. Другие микрофоны ему категорически не нравятся! В этом как будто и традиция получается, но в то же время какая-то, может, даже не то, что косность, но... Ну нравится именно так, как звучит! Опять же, барабанщик наш… Я про себя не буду говорить, поскольку гитара у меня одна и та же. (смеется) Так вот, барабаны тоже человек настраивает так, как он это слышит.

Чтобы поменяться радикально, наверное, нужен какой-то продюсер со стороны, который бы начинал запись, вернее даже начинал работу с того момента, как мы аранжируем песню. Чтобы он просто сидел хотя бы и слушал. И когда мы идем в студию, уже там с ним отстраиваться. Тогда бы, наверное, можно было что-то изменить так, чтобы это было действительно узнаваемо. Но есть то, что есть…
У нас, кстати, на «Генераторе Зла» звук немного отличается от всех остальных альбомов «арийских» как раз потому, что там, по крайней мере, пригласили продюсера. Был такой человек – Женя Трушин, ныне покойный, к сожалению… Он работал звукорежиссером на SNC. Вот он нам барабаны сам настраивал. Буквально. Не то, что крутил ручки, а он сам натягивал пластик и делал все остальное – сидел два дня и настраивал барабаны. Так же пробовали аппараты на бас-гитару – один, другой, третий... В результате звук на том альбоме поменялся. Хотя в сведении Женя не особо участие принимал. Но именно потому, что он работу с процесса записи начал, там звук и поменялся. А сейчас мы в основном делаем и записываем все сами, поэтому все достаточно традиционно.

Совсем недавно вышел новый клип на песню «Точ

Виталий Дубинин: Насчет довольны, не довольны – я не знаю. У каждого, наверное, по-разному. Мне кажется, что можно было что-то поправить, изменить, но поскольку это от нас не зависит, мы понимали, что все эти бесконечные изменения могут затянуть процесс выхода клипа на неопределенное количество времени. И какой в результате получится вариант – лучше или хуже – непонятно, поэтому есть то, что есть.

Михаил Житняков: Самое главное, что можно сказать, нам всем не стыдно за то, что в итоге получилось. То есть, можно действительно сколько угодно ковыряться в нюансах, и так далее. Многие замечают некий минимализм, может быть, в реализации каких-то задумок, что клип получился, возможно, не таким сюжетным, как многим хотелось бы. Но именно по качеству, по уровню и, в некоторой степени, по содержанию то, что получилось… Есть ощущение того, что за результат реально не стыдно. И это, наверное, можно отметить в первую очередь.

А почему именно эту песню выбрали?

Виталий Дубинин: Во-первых, из-за формата звучания – пять минут, как раз то, что нужно. Если снимать видео на какую-нибудь длинную вещь, то чересчур затянуто получится. А во-вторых, наверное, потому, что она самая демократичная, и в Арии это достаточно традиционно, что на медленные песни всегда снимаются клипы. Я не знаю, почему так. Мы начали с «Все, что было», и если посчитать, у нас клипов на медленные песни гораздо больше, чем на быстрые. Не знаю… (смеется) Что тут скрывать, такими песнями можно привлечь дополнительных слушателей, не просто металлистов. И есть хоть какая-то вероятность того, что клип на такую песню могут не то что ротировать, а хотя бы где-то показать.

Несомненно, ко второму альбому, выпущенному с его участием, Михаил Житняков уже окончательно влился в группу. Тем более, именно на этом альбоме состоялся его авторский дебют с композицией «Точка невозврата». Но вот вопрос. Есть такая проблема, которую условно можно назвать «проблемой следующего вокалиста», когда в группу приходит новый фронтмен и публика начинает его всячески хаять. Но когда после пары-тройки альбомов он все же покидает состав, и в группу приходит следующий фронтмен, этого нового вокалиста тут же предают обструкции и гневн

Виталий Дубинин: Когда ушел Кипелов, именно такая ситуация была применима к нам на 200%! То есть Беркута не принимали ни в каком виде, да. А потом, когда он ушел, вдруг начали не то, что даже… Кстати, я был удивлен, как приняли Михаила, учитывая наш опыт замены Кипелов-Беркут. А замена Беркут-Житняков прошла настолько гладко… Я думаю, Миша подтвердит, что никаких со стороны поклонников нареканий не было.

Да это «столичным» вашим все что-то не нравится постоянно)

Виталий Дубинин: Да не-е-е-т…

У нас вообще многие «фэны» снобизмом страдают ярко выраженным.

Виталий Дубинин: Нет-нет-нет, на концертах этого ничего не было. Мишу приняли отлично, шикарно просто! Я даже не ожидал. А, конечно, в комментариях, если почитать сейчас, уже начинают говорить, что «во-о-от, все-таки тот пел лучше эту песню…» Есть такая не проблема даже, а «правило первого исполнения». Тот, кто первым исполнил песню, навсегда останется эталоном. Все будут ориентироваться на это исполнение. Пускай кто-то споет даже лучше, чем в оригинале, но все равно будут говорить: «как же, вот это оригинал, вот это лучше», и поэтому будут всегда сравнивать.

В прошлом году вы отмечали юбилей выхода альбома «Игра с Огнем»…

Виталий Дубинин: А мы все время какие-то юбилеи отмечаем!

Уж да! До этого в честь выхода «Героя Асфальта» вы также предприняли тематическое турне. Можем ли мы ожидать в следующем году юбилейную программу, посвященную альбому «Кровь за Кровь»?

Виталий Дубинин: Можно.

Михаил Житняков: Ожидать можно (смеется).

Виталий Дубинин: По идее, да. Обычно мы делаем круг по России, по всем городам, за год. Альбомы мы выпускаем реже, а программу надо менять. Песен у нас много и история у группы большая. То есть, «давайте просто от фонаря наберем песни» – мы посчитали, что такой подход будет неправильным, и поскольку у нас сейчас можно каждый год какие-то юбилеи отмечать, то почему бы, мы подумали, не назвать программу, допустим, «Игра с Огнем» в честь 25-летия альбома? И не просто играть программу, посвященную этому альбому, а собрать все песни,

Михаил Житняков: Крови не меньше! (смеется)

Виталий Дубинин: Так что, вполне вероятно – да, мы назовем так программу в будущем году и будем делать упор на песни этого альбома. А может и нет, черт его знает... Здесь проблема-то еще в том, что каждый год альбомы выпускать новые не то, что сложно, а может и не правильно. По крайней мере, в настоящее время.

Михаил Житняков: Туры, проводимые под знаменем того или иного альбома это, опять же, еще возможность как-то попасть в фокус интереса нашей публики с точки зрения любителей конкретных альбомов. Потому что, как уже Виталий сказал, дискография у нас достаточно большая, история у группы долгая, и максимум, что удается, это сыграть две песни с одного альбома. А люди зачастую отмечают для себя какие-то альбомы полностью, от начала и до конца. То есть это их любимый альбом. И это как раз та самая, наверное, история, когда можно взять и под таким, скажем так, соусом подать весь альбом и украсить его другими не менее хорошими песнями. Поэтому «Кровь за Кровь», в частности и у меня тоже, является одним из самых любимых альбомов. Я думаю, что таких, как я среди поклонников группы наберется немало.

Несмотря на то, что сами вы себя позиционируете, как российскую группу, за рубежом на творчество Арии тоже есть стабильный спрос. Вот, например, совсем недавно в Чили был выпущен ваш альбом «Игра с Огнем». Неожиданно, должен признать! Расскажите подробнее об этом издании.

Виталий Дубинин: Для нас это тоже неожиданно. Я понимаю, что это не какой-то большой лейбл, а что-то, наверное, вроде рок-клуба. Может, просто люди, которые знакомы каким-то образом с нашим творчеством. Они решили выпустить на CD, ну скажем, 1 000 копий этого альбома. Попросили нас сделать переводы текстов на английский язык. То есть даже не в рифму, не поэтически, а то, о чем там поется. Что, в принципе, можно было и в Google Translate сделать. Ну, сделали мы такую штуку, отправили им, и вот они выпустили. Во что это дальше выльется – не знаю…

Михаил Житняков: Сам интерес, конечно, очень приятен. То, что группу за океаном не просто знают, но еще и переиздают – в этом есть, конечно, определенный момент признания.

Виталий Дубинин: Организация не сильно отличается. Мы играли в таких же приблизительно залах, клубах, как и в России, если мы играем в клубе. Хотя в России, в большей степени, мы играем в основном в концертных залах. Там были традиционные клубы, наверное, мест в среднем на 1 000 человек. Публика там приходит на концерт получать удовольствие, по-моему, вне зависимости от того, что звучит со сцены. Поэтому принимали нас очень хорошо, и я лично такого не ожидал. Особенно хорошо было в Швеции. Это был какой-то локальный фестиваль металлический на открытом воздухе (это был фестиваль «MUSCELROCK 2013» - авт). Перед выступлением была небольшая автограф-сессия. Принесли столько раритетных наших вещей…

Михаил Житняков: Такого количества нашего винила я ни в одном российском городе не видел!

Виталий Дубинин: Да, и причем это были не русские. Если до этого на концерте в Финляндии были и наши соотечественники – и бывшие, и просто приезжие, и финны, то здесь были одни шведы. И когда они все это приносили и говорили, что знают о нас долго и давно... Там выступала какая-то группа, не знаю ее названия, так они говорят: «Вы здесь большие звезды!». Для меня это было вообще! Смешно просто. Но они говорят: «вас знают». То ли эти люди настолько врубаются в металл, все знают об этом, то ли действительно мы себя недооцениваем. А что касается остального, в плане подхода… В Болгарии мы играли на большом фестивале. По большому счету, ничем не отличается от того же «Нашествия». Единственное, может быть, более пунктуально все, то есть больше порядка и за кулисами, и на сцене.

Ну, насколько я могу судить из собственного опыта, европейские метал-фесты это, в первую очередь МЕТАЛ-фесты и пронизаны кондовой металлической атмосферой, они более целостны. То есть организаторы не разбавляют выступающий состав какими-то мутными псевдо-роковыми коллективами. Там акцент делается именно на металл.

Виталий Дубинин: Что касается Швеции и Финляндии – да, конечно, вот именно так. А, допустим, в Болгарии мы играли, там больше как-то…

Виталий Дубинин: Да, там были какие-то группы непонятные. Но ты прав. Мы сторонники, конечно, того, чтобы выступать на настоящих, тру-метал фестивалях. Если говорить о нашем Ария-Фесте, то все предлагают - «возьмите вот эту группу, вот ту группу…», ну, предположим, даже Алису. Но с какой стати? Мы ведь хотим именно метал-фестиваль сделать.

Да ну! Такие группы, как Алиса по отношению к Арии – это просто чуждая материя!

Виталий Дубинин: Абсолютно верно, да.

Меня вообще напрягает, когда Арию к русскому року относят, это ведь вообще другая тема …

Виталий Дубинин: Мы тоже об этом говорим. Мы не напрягаемся, но говорим, что да, мы не имеем отношения к русскому року.

Думаю, сейчас вы о себе узнаете кое-что новое. На самом деле ваше творчество ценят даже в таком суровом жанре, как блэк. Такие люди, как Фенриз из Darkthrone, покойный Йон Нодвейдт из Dissection весьма положительно отзывались о вашем творчестве. Ну и, к примеру, вокалист американской трэшевой группы Hirax Катон де Пена то и дело щеголяет на фотках в вашей символике. ...

Виталий Дубинин: Ну, очень приятно, очень неожиданно! Насчет де Пены – да, я сначала в майке его увидел нашей, потом уже в жилетке с нашим логотипом, и он сейчас на Фейсбуке в друзьях. Очень приятно, конечно, что так. Но думаю, все-таки обольщаться особо не стоит, поскольку такие люди, наверное, настоящие меломаны, которые специально выискивают что-то такое. Можно же найти и в Таиланде, наверняка, какие-нибудь группы, играющие рок.

Ну приехали!

Виталий Дубинин: Не знаю… Во всяком случае, мне кажется, что это именно настоящие меломаны, которые ищут что-то необычное. А может и нет…

Я все эти вопросы к чему задаю – не кажется ли вам, что вы, в какой-то степени, недооценили востребованность своей музыки за рубежом? Ведь и 20 лет назад ваши выступления в той же Германии воспринимались «на ура». Возможно, в свое время вам все же следовало бы более часто делать вылазки за пределы своей страны, включив зарубежные выступления в стратегию группы?

Виталий Дубинин: Наверное…, наверное. Но почему мы недооценили? Мы как раз трезво смотрим на то, что без настоящего продвижения, без выпуска альбома на западе,

Да хотя бы какое-то дистрибьютерское соглашение заключить…

Виталий Дубинин: Мы пытались это сделать. Весь интерес на словах только. Был интерес, когда за границу поехал Круиз, SHAH в конце 80-х. Тогда это еще было на волне перестройки. Рок из России! Парк Горького те же… Потом в 90-х это стало никому не нужным, поэтому, конечно, мы упустили такую возможность. Как-то не сложилось. Во всяком случае, специально мы ни от каких предложений не отказывались. Как есть...

Постепенно Ария-Фест набирает обороты и можно говорить о том, что из сугубо местного явления фестиваль становится международной акцией. Вообще, если вспомнить, кому изначально пришла в голову подобная идея, и каков был путь к ее реализации?

Виталий Дубинин: Это нам самим пришла в голову такая идея. Мы давно ездим по разным фестивалям, и, правильно ты сказал, надоела эта мешанина. То есть там может быть Ария, а потом какой-то фолк-рок, русский рок и вообще неизвестно какая попса. У нас огромная страна, и нет ни одного настоящего метал-фестиваля тематического. В Москве, или еще где-то – ничего нет. И поэтому мы решили, что никто кроме нас, как говорится, и начали эту идею развивать.

Михаил Житняков: Виталий немного поскромничал насчет того, кому пришла идея. Идея, и вообще генератором идей в этом отношении в группе является, зачастую, именно он. Просто мы коллегиально все это всегда обсуждаем и решение принимаем действительно уже вместе. Но зачастую таким человеком креативным, и не только в музыкальном плане, но и в организаторском, у нас является Виталий вместе с Юлей. (Юлия Беликова – менеджер группы – авт.)

Виталий Дубинин: Ну ладно, ладно… В общем все равно я считаю, это наше детище. Мы, конечно, нашли себе партнера. С этой идеей мы носились достаточно давно и предлагали ее некоторым организаторам в Москве. Все говорили: «Ария-Фест? Ну, раз это Ария-Фест, значит фестиваль бывших «арийских» групп». Мы говорим - «ну давайте назовем по-другому, давайте объединим как-то». Ария-Фест, вообще, хорошее название, потому что Ария –

Вообще вопрос очень актуальный. Как вы думаете, почему за все годы в России ни одного нормального феста так и не появилось? Страна ведь большая. Отдельно взятые группы приезжают с концертами каждую неделю. В Москву, по крайней мере. Почему никому в голову не приходила такая идея, не возникало желания организовать полноценный металлический фестиваль?

Виталий Дубинин: Я не знаю почему. Вообще-то это, конечно, парадокс. Когда с концертами приезжают настоящие звезды, это доказывает, что интерес к музыке у нас есть. Но среди организаторов настоящих почему-то нет таких энтузиастов. Или, может быть, люди видят только то, как заработать. Те, кто организовывает эти фестивали, у нас по крайней мере, у них именно такое отношение – заработать, а не продвигать.

Несмотря на всю заслуженность группы в рамках российской сцены, порой все же создается ощущение, что вы в какой-то мере до сих пор находитесь в андеграунде, чувствуется ваша обособленность от основных околомузыкальных медийных источников России. Все с придыханием рукоплещут разным БИ-2, Земфире, Ночным Снайперам и прочему шлаку, называя это «роком», но всякий раз по молчаливому сговору как-то обходят вниманием Арию. Не кажется ли это вам крайне несправедливым? Ваши комментарии…

Виталий Дубинин: Ай, я не знаю насчет несправедливого… Да, такое отношение к нам есть, в частности возьмем такую замечательную радиостанцию, как «Наше радио». Они продвигают там русский рок, скажем так. А что касается Арии, они готовы видеть нас на фестивале, потому что знают, что на Арию придет много народу, но совершенно не готовы к тому, чтобы ставить нас в ротацию. То есть они говорят:
– Давайте сотрудничать.
– Давайте.
– Вы у нас выступите на фестивале?
– Выступим. А вы нашу песню в ротацию поставите?
– Нет, не поставим.
– Почему?
Тут начинается – и не формат, в общем, много отмазок. А просто люди не любят эту музыку, я считаю.

Как-то так получается, что в группе на протяжении всей истории возникают конфликтные ситуации, и порой музыканты расстаются не на самой дружеской ноте. Но, тем не менее, раз в несколько лет вам удается собраться вновь по какому-то поводу и дать совместный концерт с теми или иными бывшими участниками, словно и не было взаимных упреков. Как это вам удается? Я сомневаюсь, что все вы поддерживаете тесный контакт и вместе ходите пить пиво. Вот, к примеру, у вас запланирован концерт в ноябре в честь 30-тилетия группы. Там уже и Кипелов заявлен, и Грановский, и Терентьев с Манякиным...

Виталий Дубинин: Да, какие-то люди покидают коллектив, существуют обиды, но обиды потом проходят и остается то, что мы сделали вместе. И есть люди, которые слышали наши пластинки, но, может быть, никогда не видели нас вместе. В общем, все эти воссоединения мы делаем ради людей, ради того, чтобы нас смогли услышать. Моему сыну сейчас 16. Когда «Герою Асфальта» было 20 лет, мы выступали с Кипеловым. Соответственно, 8 лет назад. И он говорит: «я никогда не был на концерте Арии с Кипеловым». Вот для такого подрастающего поколения, и вообще для людей – для новых и для старых поклонников, мы и собираемся. Как это делать? Нам сейчас делить абсолютно нечего, поэтому вспомнить, так сказать, былое и опять поиграть вместе ничего, кроме положительных эмоций не вызывает.

В последние годы стал широко распространен подход к записи музыки, когда музыканты даже не встречаются в студии, а просто обмениваются файлами по интернету.

Виталий Дубинин: То есть не про нас.

Не про вас. Как по мне, подобный подход отдает «механистичностью» и ему не хватает энергии живых репетиций и джем-сейшенов, о которых мы говорили, когда новые идеи приходят непосредственно в процессе игры ВСЕЙ группы, благодаря определенной химии между музыкантами. Тогда музыка звучит более естественно и непосредственно. Что вы на это скажете?

Виталий Дубинин: Абсолютно согласен с этим. Сейчас каждый может записать все что угодно на компьютере – открыть программу и записать хорошо звучащие барабаны, наложить бас и все остальное. Но группа хороша в первую очередь тем, что в группе играют индивидуальности. И когда человек пропускает это сквозь себя, пусть может быть даже партию, придуманную не им, вносит какие-то изменения, тогда и получается звучание группы. Почему, как

Ну а что вы думаете о состоянии современной метал-сцены? Вам не кажется, что с одной стороны сцена стала более открыта, но с другой стороны она стала менее «разборчива»? Количество уже давно преобладает над качеством, да и многие музыканты напоминают умелых «ремесленников».

Виталий Дубинин: Вот это как раз продолжение предыдущего вопроса. Сейчас можно благодаря современным технологиям, благодаря плагинам и всем этим цифровым примочкам сделать супер-звук, но ты не сделаешь супер-аранжировки, что-то свежее. Если у тебя песни плохие, то этого ничем не заменишь – ни звучанием, ни чем-то другим. Поэтому сейчас, конечно, достаточно много проходного шлака, и почему-то нет ярких звезд, которые были раньше. Наверное, все нивелируется благодаря вот этому потоку.

Михаил Житняков: Плюс интернет дает как положительные, так и отрицательные моменты. Как ты правильно сказал, в этой массе найти какое-то здравое зерно или какие-то привлекательные музыкальные моменты все сложнее и сложнее, потому что сейчас каждый может качественно записаться и выложить это, а в интернете в общем потоке оно теряется.

Виталий Дубинин: Может, действительно, сейчас такая масса музыки, гораздо больше, чем было раньше. Может, еще на фоне этого что-то теряется.

Да и раньше музыки было много. Просто не было таких возможностей, и в итоге на поверхности оказывались самые талантливые. Ну да ладно, эту тему можно развивать очень долго. У меня к вам последний вопрос. Каковы ваши ощущения спустя 30 лет после начала творческой карьеры? Вы просто продолжаете играть музыку в силу творческой привычки – просто потому, что делаете это на протяжении трех десятилетий, или до сих пор стремитесь к покорению новых вершин и рассчитываете на воплощение еще более амбициозных замыслов?

Виталий Дубинин: Что ж, во-первых, нам это нравится. То есть можно сказать, что это и привычка, но с другой стороны то, ч

Михаил Житняков: Не знаю, насколько корректно будет, если я сейчас вспомню слова Володи (Холстинина – авт.), который вернулся после достаточно сложной операции. Когда он зашел на репетиционную базу, мы его все поприветствовали, стали расспрашивать, и он сказал очень замечательную вещь. Он сказал, что когда ложился на больничную койку, то в какой-то момент, когда пролетела, как говорят, вся жизнь перед глазами, больше всего он жалел о том, что если что-то не срастется, он не сможет подойти к своему гитарному кабинету и услышать этот волшебный звук гитары. И это говорит само за себя.

Выражаем благодарность Наталье Ступниковой и Юлии Беликовой за организацию интервью.

Много лет назад – году, эдак, в 1995-м, девочка Наташа прилежно училась в третьем классе начальной школы, каждый день ходила в музыкалку и слушала только попсу да классическую музыку. В школе и на улице она каждый день встречала ребят постарше, которые носили длинные волосы, одевались в кожу и металл и вели себя так, будто бы они чем-то отличаются от других… Чаще всего на одежде этих ребят красовалась гордая надпись: «Ария». Наташа знала, что Ария – это такая рок-группа, но она никогда не слышала их музыку. Это было что-то ей совсем не близкое и непонятное.
Через несколько лет, когда школа уже была лишь воспоминанием, и девочка Наташа уже слушала Битлз и Оззи Озборна, она вновь услышала об Арии (надо заметить, она тогда была твердо уверена, что в России рок-музыки не существует). Тогда как раз по всем СМИ проходили рекламные анонсы, в которых звучало интригующее объявление о выступлении группы Ария в невиданном доселе составе в рамках фестиваля «Нашествие». На фестиваль Наташа не поехала, но телетрансляцию все-таки смотрела – в «фоновом режиме». И вдруг… из динамиков зазвучала какая-то странно красивая музыка, не похожая на ту, что она ожидала услышать на «Нашествии». Наташа подняла глаза, посмотрела на экран и увидела то самое, о чем говорили в анонсах. Это была группа Ария. Это был «Потерянный Рай» в сопровождении симфонического оркестра. И тогда Наташа поверила, что в России рок-музыка пока еще есть.

С тех пор, опять-таки, много воды утекло. Многое я теперь стала воспринимать по иному, многое изменилось в моей жизни. Изменения произошли и в составе Арии, но на моем отношении к группе это почти никак не сказалось. К Арии у меня особые чувства - для меня это связь времен, это почти что как первая любовь…
Конечно, когда мне предложили сделать интервью с музыкантами группы Ария Виталием Дубининым и Сергеем Поповым, я была безумно рада – и ничего, что вопросы пришлось сочинять в «ускоренном режиме». К этим музыкантам у меня было сколько угодно вопросов.
Формально это интервью было приурочено к выходу на лэйбле CD-Maximum нового сингла Арии под названием «Чужой», но говорить только об этом, разумеется, не получилось. А получилось вот что…

Здравствуйте! Первый вопрос: как вы оказались на лэйбле CD-Maximum?
В. Д.: Юра Богданов - давний знакомый Володи Холстинина и Димы Калинина, нашего звукорежиссера. Они на CD-Maximum покупали много музыки, потому что раньше лэйбл выпускал в основном зарубежную музыку. От него поступило предложение о сотрудничестве - это было еще года два назад, но мы говорили, что у нас альбом пока только в проекте. А сейчас идея воплотилась в жизнь.

А что случилось с Мороз Рекордс? О них в последнее время ничего не слышно…
В. Д.: Мороз Рекордс работает, выпускает пластинки, выпускает какие-то наши сборники, но те условия, которые предложили нам CD-Maximum гораздо лучше, чем те, которые предлагали на Мороз Рекордс.

Кстати, по поводу условий: очень часто приходится слышать от наших музыкантов, что их не устраивают условия работы лэйбла, причем именно в нашей стране. Говорят, что та схема, которая существует на Западе, неприемлема для нашей страны…
В. Д.: Да.

Почему?
В. Д.: А потому что у нас развито пиратство. То есть, там музыканты могут получать какой-то, скажем так, аванс (очень приличный) после заключения контракта, до выхода альбома. После выхода пластинки они получают роялти за каждую проданную копию. На Западе все это под контролем. Тоже есть, конечно, пиратство, но если какая-то группа продала миллион пластинок, то с проданного количества они получат за каждую пластинку определенный процент, а у нас – мы выпустим пластинку, и через неделю она будет у пиратов, а то и раньше. Поэтому мы работаем так: мы отдаем мастер-копию, говорим, что, она стоит столько-то, а сколько копий продадут – нас не волнует. Так что, не работает эта схема. К сожалению…

В связи с разговорами по поводу «заката эры CD» - вы видите какой-то выход из этой ситуации? Может, переход на какие-то другие системы…
В. Д.: Может быть, это и будет, но первопроходцами быть совсем неохота… Непонятно, как это все будет работать. Мне кажется, действительно «умирают» носители. Кассеты вот умерли, сейчас говорят, умерли CD… Но если бы победили пиратство, то…всем было бы хорошо (смеется). А то ведь CD умрет, а пиратство останется.

Поговорим о сингле «Чужой». Вы всегда настаиваете на том, что это именно сингл; я ваш читала интерактив, там сказано, что это никакой не мини-альбом, а именно сингл.
В. Д.: Я считаю, что мини-альбом – это какое-то произведение, где хотя бы 3-4 новые песни, минут 20-25 новой музыки. Это называется мини-альбомом. В нашем случае это именно сингл. А вообще, это CD-Maximum назвал так, не мы (смеется).

Ходили такие слухи, что та версия «Воли и Разума», которая вышла на сингле «Чужой», должна была выпускаться отдельно. Почему это не сложилось?
В. Д.: Нечего было выпускать. Мы хотели снять клип...
С. П.: К двадцатилетию…
В. Д.: Клип снять не удалось - по той простой причине, что невозможно было собрать всех этих людей вместе. Мы хотели сделать либо концертный клип, либо запись в студии…
Но не хватало материала, поэтому выпускать это как отдельную песню не было смысла, и мы ждали момента, чтобы куда-нибудь ее пристроить.

Лично у меня сложилось такое впечатление, что сингл «Чужой» - это…все песни, которые негде было издать, решили объединить и все вместе выпустить.
В. Д.: С одной стороны, да. С другой стороны, сингл «Чужой» прежде всего был сделан ради конкретной песни «Чужой», как затравка перед новым альбомом. Мы просто «проспали» время - мы должны были выпустить альбом в феврале, а в мае уже, вроде как, и не нужно… Да мы все равно не успевали, поэтому сказали, что еще доработаем.
С. П.: Тем не менее, мы с этой программой уже начали ездить, и конечно хорошо, если песня будет выпущена на носителе.
В. Д.: Что касается остальных песен, то «Воля и Разум» была в каком-то из сборников «Нашествие», но хотелось, чтобы это было не в каком-то сборнике, а в «арийском». Анимационный клип у нас тоже нигде крутился - только на О2, вроде бы, поэтому хотелось, чтобы все это не пропадало. Это не то чтобы мы весь мусор собрали…

Я этого не имела ввиду…(дружный смех)
В. Д.: Что же касается акустической версии «Там Высоко» - мы считаем, что это очень необычно для Арии. Во-первых, фортепиано у нас никогда не использовалось, и это живое исполнение, где так хорошо поет зал, очень хорошо получилось. Поэтому мы его выпустили как некоторое preview перед концертным альбомом с двадцатилетием.

Касательно анимационного клипа – вы говорили, что его не приняли в ротацию, потому что это «не формат». А как-то конкретнее это мотивировали? У меня не создается ощущения «неформата»…
В. Д.: Мы его носили на MTV… куда мы еще можем носить - на МУЗ-ТВ нас не очень любят…

Почему не очень любят?
В. Д.: Потому что мы в прошлом году отказались выступать на вручении наград. А на MTV нам конкретно сказали: «нас черно-белые анимационные клипы не интересуют». С другой стороны, наверное, правильно, что не взяли – он там совершенно не смотрелся бы…
С. П.: Хотя если бы черно-белый клип был, скажем, у Питера Гэбриела (Peter Gabriel)- может быть, они бы и взяли… (дружный смех)

Идея текста песни «Чужой» принадлежит, я так понимаю, Владимиру Холстинину?
В. Д.: То, что Володя активно работал над текстом, это сто процентов, а кому принадлежит сама идея – сказать, к сожалению, не могу. То ли Володя идею предложил, то ли Рита, а Володя за нее ухватился и сказал, что это именно то, что ему хотелось.

Вы говорили про «песню-настроение» - действительно, настроение и атмосфера там передаются просто великолепно, но…про что это, то есть, кто он – чужой? Там есть какой-то подтекст?
В. Д.: Я спрашивал у Риты, и… Возникают периодически такие вопросы. Я тоже читаю Интернет, там кто-то усматривает какой-то скрытый смысл. Чужой, с гор – это опять, значит, «пришельцы с юга», нелегальные иммигранты…
С. П.: Ну, у кого чего болит, тот…
В. Д.: Тот о том и думает. Это, кстати, сказала мне сегодня Рита Пушкина. Она сказала, «я хотела передать именно состояние страха перед чем-то неизведанным».
С. П.: Хорошо, конечно, что каждый что-то свое видит.

Но вот эти все мысли… Вам не кажется, что вы их в некотором роде сами провоцируете? Например, у Владимира Холстинина встречаются вызывающие подобные мысли высказывания…
В. Д.: Ну, Володя у нас и не скрывает своих убеждений. Но то, что мы провоцируем, это вряд ли. Я не считаю, что эта песня конкретно про пришельцев с юга или с гор. Не знаю, в чем там провокация… Свои политические взгляды на творчество переносить нехорошо.

Но изначально рок-музыка была политизирована, вспомнить хотя бы творчество Битлз, Боба Дилана…Сейчас, вы считаете, это не актуально?
В. Д.: Да не то чтобы у Битлз – ну, были какие-то там песни. Боб Дилан да, в большей степени ругал существующий строй.
С. П.: Да, были всякие хиппистские дела, anti-social...
В. Д.: В этом ведь тоже есть в какой-то мере поза. Есть группы какие-то, которые конкретно на это нацелены. Хотя…
С. П.: Ну, как говорят, мэйнстрим сжирает всю альтернативу вообще, весь протест. Как только речь идет о деньгах - везде, и на Западе, и здесь…Ты протестуешь, посылаешь всех на фиг, не знаю что…раздеваешься на сцене, посылаешь президента… Но как только твои майки, альбомы продаются, ты получаешь гонорары – все, ты уже на крючке у шоу-бизнеса, и все так были съедены, сотни исполнителей.

Ария считает себя частью шоу-бизнеса?
В. Д.: А у нас нет шоу-бизнеса в цивилизованном понимании. С одной стороны да, считает, потому что мы зарабатываем этим деньги. В том объеме, в каком он присутствует в нашей стране – конечно, мы являемся частью шоу-бизнеса.

А вы разделяете шоу-бизнес «со стороны рок-музыки» и «со стороны поп-музыки»? Это опять-таки отсылка к вашим словам по поводу «пугачевщины» (см. интервью группы на сайте www.aria.ru).
С. П.: Здесь вряд ли нужно разделять, потому что схемы одни и те же – продвижение, запись альбома. Грубо говоря, нельзя катать новую программу до выхода альбома, это глупо… Публика должна слышать песни, которые были выпущены на носителях, поэтому законы везде одни и те же.
В. Д.: Про Пугачеву-то говорили в другом контексте - что это некое болото, которое всех затягивает…
С. П.: У каждого свои мысли по этому поводу, но для меня это некая отправная точка пошлости. Я не против попсы, но попса же разная бывает, да и что такое попса – просто другой жанр музыки…
В. Д.: Да нет, попса – это в смысле «плохая музыка».

Да.
С. П.: Я просто обобщил – «рок» и «не рок». Для меня это отправная точка пошлости в легкой музыке, скажем так. Сам посыл, манера, репертуар – все. От нее идут эти линии невидимые в лице всех этих Киркоровых и прочих, и все, кто вращается в этом мире, знают, что они танцуют под дудку этого круга. Хотя здесь каждый может поспорить, конечно… Но если мы посмотрим, например, на того же Филю… Я считаю, для нашей страны это позор – иметь такого «героя». Это кабак, варьете…
В. Д.: Это вопрос бизнеса. Есть спрос – значит, он будет такой. В этом смысле мы не шоу-бизнес, мы не делаем на потребу публике. Мы все делаем искренне. Говорят: «вы играете одно и то же»… Мы уже давно играем, мы пожилые люди (смеется). Как у нас получается, так мы и играем…
С. П.: Да, как раз в том же интервью я сказал, что это вопрос не к нам, а к вам – к СМИ, потому что запускается машина «обратной связи», а у людей в провинции не столько информации, сколько в Москве. Они смотрят в ящик - вот, по ящику показали, в желтой прессе написали, что кто-то там голубой -не голубой, кто там спит, кто не спит… И они купят билет, чтобы просто посмотреть – а кто это там? А, вот это про него говорили, вот он это… Конечно, это и вопрос общей культуры… Я считаю, что это просто стыдно, что эти люди унижают сами себя, когда ходят на фонограммные концерты. Но здесь все одно за другое цепляется, невозможно так вот взять и разделить…

Но это скорее публика, а не пресса… Ведь любой человек, в принципе – мне так кажется – слышит, что хорошо, а что плохо.
С. П.: Я и говорю - это обратная связь, здесь невозможно найти отправную точку. И музыканты зарабатывают деньги, и вы (журналисты) зарабатываете деньги. Ведь рейтинги и форматы придумали не мы, а вы. Радиостанции тоже хотят зарабатывать деньги, и опять этот рейтинг, формат – все цепляется одно за другое…Радиостанции берут то, что… Иногда с кем-то говоришь – сам слушает и такую музыку, и вот такую… а в эфир ставит… Ну, так надо.

Вернемся к синглу «Чужой». Вы высказывались в не самых лестных выражениях о русском роке… Тогда каким образом оказался среди приглашенных исполнителей такой яркий представитель «русского рока», как Юрий Шевчук?
С. П.: Не помню, чтобы я как-то некорректно высказывался насчет русского рока… Я говорил, что нет такого формата, как «русский рок». Я считаю, что рок – это интернациональный формат, скажем так. То есть, есть определенные каноны, и группа, именующая себя рок-группой, должна быть уместна на любом абстрактном рок-фестивале, например, в Америке. Вот и все.
В. Д.: А про Шевчука – мы же конкретно против него ничего не имели, а что касается определения «русского рока», то это всегда вызывает какие-то споры.
С. П.: Ну да, вот Индия – огромная страна с огромным населением. Значит, должен быть индийский рок? Там же тоже есть рок-группы. Или китайский… Ведь режет слух, правда? Так же и «русский рок». Это несколько искусственное определение, как мне кажется. А если уж какая-то группа будет в мировом масштабе непонятна – это уже проблема группы, это не значит, что это русский рок такой особенный.
В. Д.: Что касается того, каким образом подобрались такие исполнители… Мы знаем, например, Костю Кинчева, Володя хорошо знает Агату Кристи. Когда определились с этими исполнителями, тогда подумали – ну, может Шевчук, потому что у Шевчука вокальные данные замечательные, и поет-то он как раз по «роковому». Не по «русско-роковому», а по-настоящему. А Бутусов – это Соколов (Юрий Соколов, продюсер Арии – прим. авт.) предложил, но мы ничего против не имели. Мы не ставили своей задачей записать песню так, чтобы спели совсем уж рокеры – Мастер, например… Хотелось как-то расширить рамки.

А это был разовый проект, или такое сотрудничество возможно в дальнейшем?
В. Д.: Проект был, конечно, разовый, но если кому-то - нашему вокалисту, например - предложат спеть где-то, то он, конечно, споет. Или если мы сами задумаем что-то такое, гитаристов наших куда-то пригласят. Но что касается планов вроде «о, мы сейчас еще такую песню сделаем»…В принципе, все может быть. Но конкретно ничего не планируем. Как покатит.

Правда ли, что вы предлагали Валерию Кипелову принять участие в записи?
В. Д.: Да.

И связались с ним не лично, а направив официальное письмо…
В. Д.: Да. Не лично – потому что до Валеры, даже когда он еще был в группе Ария – дозвониться было невозможно. К телефону подходит либо сын, либо еще кто-то… Валера не подходил. Кстати, сначала мы не письмо направили. Он прекрасно общается с Ритой Пушкиной, и мы тоже. Я лично Рите говорил: «Позвони Валере, скажи, что мы ему предлагаем поучаствовать». Он ей сказал: «Я не буду там участвовать». Тогда мы направили официальное письмо – просто чтобы удостовериться. Получили такой же ответ - что Кипелов занят. То есть, не то чтобы мы совсем перестали общаться. Мы после распада Арии с Валерой общались – через 2 недели после 31 августа мы с ним решали какие-то вопросы, касающиеся названия, он был в курсе всего. Потом мы сводили альбом «В поисках новой жертвы» - он же вышел после распада – и в песне «Вампир» брак был… Валера пришел, перепел этот куплет. Мы с ним нормально пообщались. Так что, никакого антагонизма, это все придумывают.

Вы говорили по поводу нового альбома, что «возможны некоторые колебания в стиле». Насколько сильные колебания?
В. Д.: Это не колебания, это, скажем так, какие-то новые элементы. Может быть, их кто-то даже и не услышит, скажут, что это все одно и то же. Но для меня какие-то риффы, которые принес, например, Сергей для его песни, необычны. Раньше мы такие риффы не играли. Но в целом…
С. П.: Когда это одним звуком пишется и поется одним вокалистом, то все это нивелируется, и все равно все получается в каком-то одном стиле.
В. Д.: Даже песня «Чужой», хотя ее Володя написал, тоже не особо характерна для Арии, хоть и говорят, что она похожа на «Небо» («Небо Тебя Найдет» - прим. авт.) или на «Битву». Таких песен немного. Но радикальных стилевых экспериментов не будет, в этом плане это будет все-таки традиционный альбом.

В Арии сейчас наметилась такая тенденция, что становится все меньше совместных песен, и каждый делает свои композиции сам…
В. Д.: Ну, это очень просто. Когда мы были молодыми мы, может быть, не до конца сформировались как… «писатели песен» - композиторы – это слишком громко сказано… У одного получались лучше инструментальные куски, у другого вокальные темы, а со временем каждый почувствовал в себе силы написать песню целиком. Тем не менее, аранжировки совместные. То есть, бывает, конечно, что приносится и аранжировка, и она оказывается очень удачной. Но в основном мы над аранжировками работаем все вместе.

То есть, приносится мелодия и гармония, а остальное дорабатывается совместно?
В. Д.: Нет, не всегда…
С. П.: Даже концепция иногда приносится, но потом, например, в процессе игры выясняется, что она плохо звучит в этом темпе или в этой тональности, или под эту мелодическую линию лучше сыграть другой рифф…

Момент импровизации – именно сольной импровизации, в Ваших сольных партиях, присутствует?
С. П.: Уже практически нет…

Почему?
В. Д.: Мне кажется, это некая традиция, не то чтобы «арийская», а вообще этого стиля. Так уже издавна повелось, с 80-х… В 70-х да, хард-рокеры любили растягивать песни, в сюиты их превращать. Тогда была своя эстетика, стилистика. А в хэви-метал все-таки должно быть максимальное соответствие записи.
С. П.: Да. У меня, правда, есть измененные партии, которые изначально не я играл. А свои соло я стараюсь играть нота в ноту.

Я как-то была в городе Сочи, и случайно попала на концерт Арии. Я слышала весь саундчек. Вы там играли инструментальные версии, без вокала, и с тех пор меня мучает вопрос: почему появляется так мало инструментальных композиций на альбомах Арии?
В. Д.: Не знаю, почему…
С. П.: У меня была такая мысль.
В. Д.: Я могу про себя сказать, что я не чувствую себя таким крутым инструменталистом, чтобы написать какое-то такое монументальное произведение.
С. П.: Может, это исторически как-то не характерно для металлических групп. Хотя…

Звучало-то очень хорошо…
В. Д.: Ну, чем черт не шутит… Вполне возможно. На этом альбоме таких не будет, а дальше посмотрим.

Вопрос по поводу концерта в «Лужниках» - этот материал будет выходить на DVD?
В. Д.: Он записан. Мы это планируем выпустить, но боимся говорить что-то о сроках. Выпустим, но когда – не знаем. У нас вообще много нереализованного материала – есть, например, концерт в «Зеленом Театре» с проектом «Классическая Ария», но если его выпускать, то надо серьезно работать и над звуком, и над видео. А когда?

Звукорежиссер, который работает с вами на концертах – это ваш звукорежиссер, или в каждом зале свой?
С. П.: Да, наш. У нас очень хороший звукорежиссер – Кирилл Каратаев.
В. Д.: Да, свой. А что такое? Плохой звук?

Не то чтобы плохой… Но вы сами говорили про скрежещущий звук – действительно, для хэви-метал это характерно, для любой группы. Очень громко выводятся бас и барабаны, звук оглушающий, ничего не понятно, ничего не разобрать… Это традиция хэви-метал?
С. П.: Ну, во-первых, это одно из воздействий этого стиля - физиологическое, скажем так…

Наверное, я просто «неправильный» слушатель - я пытаюсь понять текст, вокальную линию…
В. Д.: Ну, в такой музыке, когда перегружены гитары, бас у нас не сильно, но тоже перегружен, и барабаны должны очень громко звучать… Добиться идеального звучания здесь очень сложно. К тому же, мы работаем концерты не на своей аппаратуре.
С. П.: Своя у нас, как правило, только задняя линия, а порталы, естественно, местные, поэтому они всегда звучат по-разному, и иногда не очень удачно.

Тур – «Чужой» - это был тур в поддержку сингла? Это достаточно странно…
С. П.: Да, получилось, что мы как бы побежали вперед паровоза из-за задержки выхода альбома. Глупо же ездить с двадцатилетием…

То есть, тур в поддержку альбома.
С. П.: Да, конечно.

В ответе на один из вопросов на вашем сайте говорится, что вы соглашаетесь участвовать в фестивалях если выполняются ваши условия. Какие это условия?
В. Д.: Да никаких особенных условий нет. Если это интересный фестиваль, то мы соглашаемся, но в принципе на фестивалях мы работаем с небольшой охотой. Кстати, недавно вот был фестиваль в Мячково… Нас пригласили, сказали, что мы выходим на сцену в 21 час. В результате мы вышли на сцену в 23:30, когда уже народу не было. Мы должны были играть восемь песен, но нам сказали сыграть три.
С. П.: Причем на третьей пришли милиционеры и сказали все вырубать…
В. Д.: Мы даже звук не смогли отстроить. Так что, основные условия – чтобы нам дали время на отстройку, и чтобы соблюдался регламент. Если мы по плану стояли в 21:00, то так и должно было быть. А то – что-то задержалось, потом Алисе надо было успеть на поезд, поэтому их пропустили перед нами. В результате мы оказались в совершенно непонятной ситуации, и вообще неясно было, зачем мы туда приезжали.

Есть у Арии какое-то выступление, которое вам запомнилось больше других – в положительном, или, наоборот, в отрицательном смысле?
В. Д.: Много было хороших выступлений… В Берлине мы очень неплохо сыграли.
С. П.: Новогодний концерт был интересный…
В Д.: Большие фестивали… не могу сейчас вспомнить. Сложно что-то выделить. Запомнились сольные московские концерты – «Живой Огонь», двадцатилетие.
С. П.: В Питере всегда очень удачные концерты.
В. Д.: Да много было хороших концертов - есть, что вспомнить. Но чтобы прямо самый лучший…не знаю.

В 1997 году был такой проект – «АваРИЯ». Вы это представляли всегда как шутку, но я, например, этот альбом с удовольствием слушаю. Не планируется ли выпустить еще что-нибудь в этом роде?
В. Д.: Что-то в этом роде… Там же я пел?

Да.
В. Д.: Ну, в таком виде, чтобы я пел, не планируется. Но насчет акустики мы серьезно задумываемся и хотим сделать концертную программу, где мы бы играли только на акустических инструментах. Мы даже подумали, что можно использовать те приемы, которые были в Аварии, может быть, даже перенести какие-то песни оттуда, сыграть их в такой же аранжировке. Опять же, про сроки ничего не буду говорить… Мысли и планы есть, но когда все это воплотится в жизнь – неизвестно.

Я сейчас не только об акустическом звучании. Хотя Вы и говорите, что Вы только «металлический» басист, но на том альбоме звучание чуть ли не джазовое…
В. Д.: Там партии были не очень сложные технически, хотя, конечно, там есть отход от «арийских» канонов. У всех у нас есть определенный музыкальный багаж, можно сыграть и в каких-то других стилях. Я смогу, наверное, сыграть что-то джазовое, если там не супертехничные партии, не очень навороченные гармония или размер… В псевдо-джазовой манере.

Я к этому и веду. Когда у группы одна стилевая направленность, то у музыкантов, наверняка, есть какие-то идеи, которые в эту направленность не вписываются. У вас не было мысли создать какой-нибудь сайд-проект и реализовать там те идеи, которые не реализовываются в Арии?
В. Д.: Ну, это, наверное, к Сергею, он у нас гитарист…
С. П.: Полистилист.
В. Д.: Да, полистилист. Про себя я могу сказать, что у меня не возникало – как раз, кажется, после Аварии – подобных мыслей. Я там попробовал спеть, и считаю, что хватит пока. А с композиционной точки зрения… 90 процентов того, что приходит мне в голову, реализуется в Арии. Если наберется достаточно материала, не подходящего для Арии – может быть, тогда стоит подумать. Но пока что нет. Бывает даже так, что песня может долго лежать, а потом по-новому на нее посмотришь - она вроде и в Арии уместна. А Сергей…
С. П.: Ну, есть планы, но они… расплывчатые.

О текстах: вы всегда говорите, что выпуск альбомов задерживается именно из-за текстов. А вы сами не пробовали что-то написать?
В. Д.: Сергей вот пробовал.
С. П.: Мы это даже записали, но потом все-таки решили поработать с Ритой.
В. Д.: Просто изначально была задана достаточно высокая планка. Надо было раньше начинать. Сейчас вот взять и написать текст… Во-первых, я не уверен, что напишу – уверен, что не напишу – но если и попробую, и вдруг получится, то это все равно будет гораздо хуже, чем делает Пушкина.
С. П.: Говорят, что тексты писать вроде бы проще, это же не поэзия. С одной стороны, это так, но с другой стороны, там свои законы, чисто технические какие-то моменты. К тому же, все равно должна быть своя особенность, должна быть своя загадка какая-то в этом тексте. А мы можем просто механически срифмовать какие-то слова, но это все будет… так себе.
В. Д.: Все же нарабатывается, и в написании текстов тоже. Здесь так же, как и в музыке – написал первую песню, а потом вторая легче пойдет.

А почему вы не стали начинать раньше?
В. Д.: А потому что очень хорошо нам работалось с Ритой. Она была очень продуктивным поэтом. Сами мы не умели, а Рита предложила свои услуги - она уже была тогда известным поэтом-песенником, она и с Автографом работала, и с другими группами. Тем не менее, нельзя сказать, чтобы мы так вот делали: вот тебе музыка, чего хочешь, то и пиши. С автором всегда работают и над темой, и над структурой куплетов.
С. П.: К тому же, и у Риты, и у любого поэта вообще слова к песне начинают жить своей жизнью, о которой даже иногда не догадываешься. Иногда из-за музыкальной линии какие-то слоги друг к другу как-то прилипают не так, и уже новые слова возникают, по-другому звучат. Иногда какое-то слово не поется, и все. Вроде бы читаешь – обычное слово, а начинаешь петь, и не ложится. Так что здесь такие подводные камни, что только профессионал в этом может разобраться.

Вы говорили, что не любите концептуальные альбомы. С чем это связано? Мне кажется, что все творчество Арии – это одна концепция, от начала и до конца.
В. Д.: По большому счету, наверное, но… что я называю концептуальным альбомом…

“The Wall”…
В. Д.: Ну, предположим. Или, возьмем даже – хотя я не слышал – «Эльфийская рукопись». Это целиком концептуальный альбом. Загонять себя в такие рамки как-то не хочется. Либо это один человек должен писать – как, кстати, было с “The Wall” - там Уотерс (Roger Waters) написал практически весь альбом. Так же, я думаю, и в Эпидемии – тоже один человек написал. У нас все-таки хоть и не коллективное творчество, но много авторов в группе, и все это свести к одной концепции - это, мне кажется, сужает рамки. А может быть, это даже и сложнее сделать… Во всяком случае, достаточно того, что в песнях присутствует одна общая концепция – и музыкальная и текстовая, но не больше.
С. П.: Главное, песня не должна явно выделяться по тексту или по музыке. Нельзя вдруг ни с того ни с сего хип-хоп или регги заиграть, или тематически какой-то совсем чужеродный материал, какие-нибудь «лютики-цветочки»… Я утрирую, конечно, но в принципе, это так.

А не хотелось как-то усложнить аранжировки? Может быть, вернуться к проекту «Классическая Ария»?
В. Д.: Периодически возникают такие мысли, и не только у нас. Люди говорят, надо возродить этот проект. Но все это очень сложно. Создать аранжировки – это одно дело, а все это осуществить на сцене… это возможно только, опять же, в Москве и в Питере. Куда-то вывезти это очень сложно. Мы пытались, вывозили тогда эту «Классическую Арию» в Нижний Новгород, еще куда-то - было там городов пять-шесть. Но всегда это было в усеченном варианте, потому что везде оркестр менялся. Разные оркестры, постановка… конструкция сцены должна быть такой, чтобы там мог разместиться оркестр. Все это очень сложно осуществить. А об аранжировках – мы… опять вот громкие слова… наверное, уже сложились как музыканты, и круто что-то менять, наверное, не хотелось бы. Всегда хочется чего-то нового, но почему-то…
С. П.: Получается одно и то же. (смеется)
В. Д.: Получается как одна длинная песня. Так вот…

А тексты? Не хотелось попробовать написать текст под каким-то моментальным впечатлением? Как некоторые музыканты рассказывают: проснулся утром… озарение…
С. П.: Но это же уметь надо… Мысли приходят в голову, но в прозаической форме: «а вот тема хорошая, можно было бы на эту тему песню написать». Максимум, что можешь сделать – запомнить ее и потом предложить поэту. А чтобы вот так взять и… «Я помню чудное мгновенье…» написать сразу…
В. Д.: В принципе, много делалось песен «под впечатлением» - после просмотра какого-нибудь фильма или прочтения книги…

А после просмотра новостей не делалось?
В. Д. и С. П.: Нет, это не к нам (смеются).
В. Д.: Нет, чтобы уж совсем «на злобу дня»… У нас таких песен, по-моему, нет. Все время есть какой-то простор для фантазии, и каждый человек может воспринимать это в зависимости от… степени своей испорченности.

Как вы считаете, такое понятие как «металлическая культура» существует?
В. Д.: А что вы в него вкладываете?

Ну, скажем так, околометаллическую тусовку… Это фанаты, поклонники, люди, для которых хэви-метал – это стиль жизни.
В. Д.: Конечно, есть такие. Я не особо слежу за этим, но в 80-х, когда все это начиналось, была масса людей, для которых хэви-метал был стилем жизни. Да и мы сами такими были - не снимали косухи, по-моему, даже в постели.
С. П.: Да, да…
В. Д.: Я могу другое сказать – людей, которые слушают Арию, любителями хэви-метал очень сложно назвать, они любят только Арию.

Нет, не всегда…
В. Д.: Ну, не все, но масса поклонников.Они и не знают никаких других, тем более, западных каких-то коллективов, и никогда их не слушают. Вот им нравится только Ария. Это какой-то такой специфический «клан» людей, не знаю, как это сформировалось. Тем не менее, я почти уверен, что многие «арийские» поклонники не являются металлистами, скажем так.
С. П.: Сейчас, мне кажется, это движение металлистов не так ярко выражено, как в 90-е годы.
В. Д.: Или мы стали старше, мы не следим…
С. П.: Если так, визуально – больше разных «стилевых» людей встречается и на концертах, и просто на улице… Конечно, человек, который весь в коже, в цепях, в косухе уже смотрится таким динозавриком небольшим.

Да. У меня есть один вопрос, может быть, не совсем по теме, но у кого еще спросить, как не у вас. Я недавно прочитала книгу Владимира Марочкина о становлении рок-культуры в России, и у меня создалось впечатление, что это была настоящая романтика, сейчас такого нет… Тогда действительно рок-н-ролл был стилем жизни, а сейчас это… как-то «вымерло». Это так, или мне только кажется?
С. П.: Мне кажется, это написал человек, для которого романтика тогда была, он тогда был молодой… Для тех, кому сейчас 17-20 лет, для них и сейчас есть романтика.
В. Д.: Когда это начиналось – где-то в начале 80-х годов, в начале Перестройки, это было время романтичное, время каких-то надежд. Сейчас же мир…
С. П.: Прагматичный.
В. Д.: Да, мир наживы…
С. П.: «Чистогана»…
В. Д.: Да, а тогда материальная составляющая этого дела была не знаю даже, на каком месте. Главное, чтобы хватило денег на гитару.
С. П.: Практически на нулевом уровне была эта составляющая. Изначально мы просто хотели играть на гитарах.
В. Д.: Энтузиазм был, хотелось просто играть такую музыку на хорошей аппаратуре – что было большой редкостью. А сейчас – пожалуйста, все доступно, иди, покупай… было бы на что.
С. П.: С этой точки зрения да, то время более романтично, но все равно мне кажется, у молодых сейчас свое понятие романтики.
В. Д.: Для нас тогда, конечно, было больше романтики, чем сейчас. Но мы же не знаем, как видят сегодняшний день двадцатилетние…

Ну, я на то время смотрю чуть ли не как на недостижимый идеал… А вы слышали о возрождении рок-лаборатории?
В. Д.: Нет, мы не слышали.
С. П.: Не знаю, я как-то прошел мимо этого дела.
В. Д.: К сожалению, Ария никак не пересекалась с рок-лабораторией, не участвовала ни в каких их концертах. Нам как-то сразу повезло, мы стали работать как профессиональный филармонический коллектив. Это было стратегически правильно, и нам повезло, что нас сразу взяли на работу и разрешили играть со сцены ту музыку, которую мы и играли. А для новых людей, которые не знали, как пробиться, рок-лаборатория была просто отдушиной – она же помогала устраивать концерты, и потом многие коллективы из рок-лаборатории становились профессиональными и так же работали в филармонии. Но нас это не коснулось. Если это возродится, то, наверное, уже в каком-то новом качестве. Тогда это было некой альтернативой всему, что было тогда на сцене. А сейчас… не знаю, это учебное заведение, что ли?

Нет, насколько я знаю, они пытаются возродить ту систему – принимают туда группы, организовывают концерты…
С. П.: Ну, это здорово.
В. Д.: Это здорово, конечно, но это получается, опять же, некий такой продюсерский центр, которых сейчас немало существует. Но если даже такое будет, и они будут собирать роковые коллективы и продвигать их – это замечательно.

Рок-н-ролл, рок-музыка и «металлическая» музыка – вы разграничиваете эти понятия?
В. Д.: Да нет…
С. П.: Рок-н-ролл узком понимании - это музыкальный стиль, а если рассматривать рок-н-ролл как образ жизни, то, конечно, туда все это входит. Все мы играем рок-н-ролл.
В. Д.: Хотя в стилистическом плане это не одно и то же.

Хэви-метал тоже вписывается в эти вторые рамки (т. е. «рок-н-ролл как образ жизни» – прим. авт.)?
С. П.: Да, конечно. Человек даже может быть рок-н-ролльщиком в душе, не будучи рок-музыкантом.

Значит, рок-н-ролл как стиль жизни жив?
С. П.: Да, только он у каждого свой, это не только “sex, drugs and rock’n’roll”…

Инна Желанная как-то сказала, что наши отечественные группы не могут пробиться на Запад потому, что они все еще верят, что рок-н-ролл как стиль жизни жив.
В. Д.: Нет-нет, не поэтому они не могут пробиться. Конечно, у нас присутствует больше романтики и этой вот нереализованной… энергии.
С. П.: Ну да, напиться надо обязательно…
В. Д.: Наши музыканты действительно, наверное, больше подвержены этому. Я знаю многих западных музыкантов, которым говоришь: «Ну что, пойдем сейчас - пиво, рок-н-ролл…» А они нет, все очень тихонечко… Но не поэтому не пробиваются-то. У нас нет института продвижения групп на мировую сцену.
С. П.: Опять же, мы сейчас вернемся к началу разговора о том, что нет рынка, значит, нет стимула. И молодые ребята, когда они берутся за это, если они думают – что тоже неправильно – о зарабатывании денег, то сразу начинают делать выбор: что играть, где, как… К тому же, у нас нет такой школы, как на Западе – школы блюза, рок-н-ролла. Даже в Европе в 70-е - 80-е годы в любом баре играли команды на хороших инструментах, на хорошей аппаратуре – играли классику рока, чего у нас еще тогда не было. Эта музыка на несколько поколений раньше начинала звучать, впитывалась с детства.
В. Д.: И потом, у нас нет настоящих продюсеров, продюсеров с большой буквы. У нас не продюсеры, а прокатчики, которые берут попсу и объявляют себя продюсерами. У него есть определенное количество денег – он своего артиста распихал по радиостанциям, и все. А чтобы создать продукт, чтобы был хороший саунд-продьюс – таких у нас нет.

Это заметно…
С. П.: Ну, в популярной музыке еще можно кого-то там найти…
В. Д.: Я имею ввиду рок-музыку.
С. П.: Да, в рок-музыке люди не разбираются в звуке. Мы попали как-то в один город, не буду говорить, в какой… несколько групп послушали… В принципе, очень плохо звучат. Такое впечатление, что они находятся на каком-то необитаемом острове и остались в 70-х годах, хотя им всем лет по двадцать. Кажется, что они не знают, что происходит в мире, нет никакой информации. Играют очень старую музыку; плохо или хорошо - это уже другой вопрос. Но стилистически нет интересных идей. В музыкальном плане «Nirvana», например – это же не супермузыканты, но это был прорыв. Вот этого откровения, этого надрыва…

Нет…
С. П.: Почему-то нет, и мне непонятно, почему. Я слушал несколько записей совсем тяжелой музыки, типа doom, death, со скримингом… Даже это играют плохо. Они копируют внешность, им кажется, что вот, «там все быстро»... Но это «быстро» получается не вместе, неубедительно. Они не видят, что называется, сути вещей – это с виду хаотичная музыка, но сыграна так, что будь здоров! А они копируют только внешние признаки, шум этот, скриминг…
В. Д.: Гроулинг…
С. П.: Гроулинг и скриминг, со стандартным набором всех этих fuck’ов и прочего тому подобного. Изображают внешний антураж этой музыки, а внутреннюю суть все равно не передают.

Абсолютно с вами согласна. Ну а теперь - последний вопрос: количество вопросов по поводу того, где и как научиться играть не уменьшается с количеством ответов на них, поэтому не могли бы вы еще раз рассказать, где и как научиться играть, и с чего надо начинать?
В. Д.: Ну, у нас была совершенно другая ситуация. Когда мы начинали играть, у нас не было возможности ни приобрести видеошколу, ни сходить на какой-то концерт. Единственным нашим учителем был магнитофон. Но если даже ты что-то слышишь и начинаешь снимать – все равно была масса приемов, которые были непонятны. Допустим, даже подтяжка на гитаре – пока ты не увидишь, как это кто-то делает… Иногда просто случайно узнавали. Музыканты постарше показывали что-то такое, и это было уже, скажем так, откровение. Сейчас же ситуация совершенно другая: во-первых, все инструменты доступны, есть какие-то дешевые модели даже у ведущий фирм, все это можно приобрести… Есть и масса видеошкол, и просто телевизор, где показывают концерты. Можно записать это, посмотреть, как он там водит по грифу… А с чего начинать… Во-первых, надо понять, есть ли у тебя вообще музыкальный слух, обратиться к кому-то, спросить: «Как ты считаешь, я имею шанс научиться играть на гитаре»? Думаю, любой человек, который в музыке разбирается, может отличить, наступил тебе медведь на ухо, или нет.
С. П.: Как гласит китайская поговорка, «путь в десять тысяч ли начинается с первого шага». Все равно, с чего начать: можно снимать то, что тебе нравится стилистически. Хэви-метал, Beatles - неважно, что это будет… Возьми первую песню, сними – и сразу появиться полно вопросов… Есть же знакомые, которые знают ноты, они тебе скажут: вот это вот мажор, это минор, это септаккорд… А, септаккорды, а где их найти? В Интернете набираешь - их там всего-то… И все, а потом - одно за другим, и уже пойдешь дальше, уже чего-то не хватает… Потом, есть видеошколы…
В. Д.: Да, сейчас главное, чтобы было желание. В принципе, это дает результаты.
С. П.: Сейчас есть 18-20 –летние ребята, которые играют, так, что просто полный вперед! Может быть, у них в теоретическом плане нет багажа, но чисто технически – они уже умеют взять эту информацию - то, чего у нас не было, до чего мы доходили годами.

Вы считаете, что это проблема – то, что у нас нет учебных заведений, специализирующихся на преподавании рок-музыки? Джазовое что-то есть, а рок…
С. П.: Ну, вот именно – что-то. Не знаю, как сейчас, но когда я учился, даже джазовое было настолько архаично… все двадцать гитаристов играли Джо Пасса (Joe Pass).

Так и сейчас…
С. П.: Да? Но ведь даже джаз - это же не только Джо Пасс. Мне вот, допустим, не интересно его слушать, хотя я понимаю, что это супермузыкант. Есть же и в джазе другие люди – Пэт Мэтини (Pat Metheny), например… Этой вот полистилистики я не вижу.
В. Д.: Я еще могу сказать, что тогда в джазовые школы – в Москворечье, Гнесинку – в основном, как мне кажется, все шли не для того, чтобы научиться играть, а для того, чтобы получить «корочку» об образовании, которая давала возможность работать.
С. П.: Я вот пошел в Царицыно потому, что когда я в филармонии работал, мне с этим дипломом увеличили ставку.
В. Д.: Ну, да. А есть ли сейчас такие заведения, в которых действительно чему-то тебя научат, помогут стать профессионалом – я не знаю.
С. П.: Мне говорили, есть какой-то Красный Химик… Вообще, Учитель - это должен быть не только хороший музыкант, но и философ, он должен передать какую-то жизненную мудрость, энергетику какую-то. Не только в музыкальном плане, но и в жизненном. Тогда он выпустит в свет настоящего человека. Конечно, это… практически невозможно. Кому-то очень повезет, если ему встретится такой человек.

Эта фраза стала финальным аккордом моего интервью с музыкантами группы Ария. Всю дорогу домой я шла с радостной улыбкой, и прохожие оглядывались на меня с удивлением. А я подумала, что когда-нибудь я обязательно снова побеседую с этими замечательными людьми – вопросы у меня к ним найдутся!

Новый студийный альбом группы Ария выйдет в сентябре этого года на лэйбле
CD-Maximum.

Сайт группы: www. aria.ru
В оформлении интервью использованы фотографии Slayn’a (www.livephoto.ru)
Приносим благодарность лейблу CD-Maximum за помощь в организации интервью.